Русская армия перед началом первой мировой войны. Российская императорская армия накануне первой мировой войны Русская армия первой мировой войны

Изонов В.В. Подготовка русской армии накануне Первой мировой войны

// Военно-исторический журнал, 2004, №10, с. 34-39.

OCR, корректура: Бахурин Юрий (a.k.a. Sonnenmensch), e-mail: [email protected]

Вопросы подготовки русской армии к войне всегда привлекали внимание исследователей, занимающихся изучением военной истории России. Разумеется, в одной статье нет возможности рассмотреть избранную проблему во всей ее совокупности, поэтому автор ограничивается особенностями боевой подготовки частей и соединений, включая профессионально-должностную подготовку офицеров русской армии, накануне Первой мировой войны.
Боевая подготовка проводилась по определенному плану, который предусматривал разделение учебного года на два периода: зимний и летний. Последние подразделялись на более мелкие. Для обеспечения однообразия обучения разрабатывались единые программы и издавались специальные наставления{1}. Обучение солдат, прибывавших на действительную службу, проходило в несколько этапов. На первом этапе, продолжавшемся четыре месяца, осваивалась программа молодого солдата. Привитие профессиональных навыков начиналось с одиночного обучения, которое включало строевую и физическую подготовку, овладение оружием (огневая подготовка, штыковой и рукопашный бой), выполнение обязанностей одиночного бойца в мирное время (несение внутренней и караульной службы) и в бою (служба в дозоре, полевом карауле, действия наблюдателя, связного и т.п.). В последующие годы солдаты повторяли то, что они изучали ранее.
Приказы требовали «при обучении нижних чинов, будут то молодые, старослужащие, учебной и других команд, придерживаться системы показа и бесед»{2}. Главной задачей было «воспитание солдата в преданности царю и своему долгу, выработка в нем строгой дисциплины, обучение -34- действию оружием и развитие физических сил, способствующих перенесению всех тягот службы»{3}.
Занятия молодых солдат проходили отдельно от старослужащих{4}. Проводил их ротный командир, иногда один из младших офицеров. К сожалению, до Русско-японской войны 1904-1905 гг. в руководящих документах по обучению солдат обязанности младших офицеров не были определены, поэтому они командовали взводами и полуротами лишь на строевых занятиях, а по отношению к новобранцам делали «только то, что прикажут»{5}. Только в период военных реформ 1905-1912 гг. резко возросла ответственность младших офицеров, и они были непосредственно включены в процесс обучения и воспитания своих подчиненных. Теперь младшие офицеры в подразделениях непосредственно занимались обучением рядовых и унтер-офицеров. Этого требовал военный министр.
На период зимних занятий ротный командир выбирал «учителей молодых солдат» из числа унтер-офицеров или старослужащих из расчета один на 6-10 новобранцев. «Дядьки» должны были обладать многими качествами, среди которых: «спокойствие, беспристрастие, добросердечность, бескорыстность, наблюдательность»{6}. «Учителям молодых солдат» предстояло научить новобранца беречь свое здоровье, отучить от дурных привычек, следить за тем, чтобы солдат получал все виды довольствия и т.д.
Некоторые ротные командиры считали необходимым подбирать для каждого новобранца двух учителей: один преподавал бы только уставы и занимался с солдатом в часы занятий, а другой - следил бы за каждым шагом солдата в свободное от занятий время. При выборе «учителей молодых солдат» офицерам рекомендовалось, чтобы «один из них был «инородец», которому можно было бы поручить его земляков»{7}. Это, безусловно, значительно облегчало одиночную подготовку солдат нерусской национальности. Разделы курса обучения новобранцев «распределялись между учителями в зависимости от их способностей и нравственных данных»{8}.
Впоследствии, в годы Первой мировой войны в некоторых запасных частях формировались особые команды «учителей молодых солдат». Перед ними ставилась задача организовать занятия так, чтобы «солдаты могли быть поставлены в строй через шесть недель после начала их обучения, и никак не позднее как через два месяца»{9}.
В ходе военных реформ 1905-1912 гг. принимались решительные меры, направленные на совершенствование физического воспитания в войсках. Для достижения физического развития военнослужащих учебные занятия (по гимнастике и фехтованию) и физические тренировки стали проводиться систематически. В зимний период обучения занятия проводились ежедневно в течение всей службы во всех родах войск, а в летнее время, «когда люди и без того имеют много физического труда», занимались ежедневно «лишь по возможности»{10}. Продолжительность ежедневных занятий была от получаса до часа.
В зимний период обучения, независимо от занятий по одиночной подготовке солдата, считалось необходимым поддерживать боевую готовность целых частей, «для чего производить прогулки, проездки, учения и маневры и маневрирования с боевой стрельбой»{11}. Военнослужащие специальных войск, таким образом, получали практику и возможность «выработки практической сноровки и наилучших дел технической работы личного состава, обслуживающего полевые искровые станции, придаваемые к крупным войсковым соединениям»{12}. Как видим, подобная система боевой подготовки в русской армии позволяла систематически обучать одиночного солдата только четыре месяца.
Второй этап обучения включал совместные действия в составе отделения, взвода, роты и батальона. Боевая подготовка летом осуществлялась в два этапа. На первом проводились занятия по родам войск: в пехоте по-ротно – 6-8 недель, по-батальонно – 4 недели, занятия в составе полков – 2 недели{13}. Руководство военного ведомства требовало, чтобы основное внимание при обучении уделялось сознательному усвоению военнослужащими приобретенных ими знаний, навыков и умений, выработке у них сообразительности, выносливости, стойкости и ловкости. Например, командующий войсками Туркестанского военного округа генерал от кавалерии А. В. Самсонов{14} для укрепления здоровья, физического развития и ловкости, необходимых для боевых действий, требовал в летний период времени как можно чаще организовывать в лагерях гимнастические игры с выдачей призов, хотя бы недорогих»{15}.
Значительное место в системе обучения войск летом занимала огневая подготовка. Считалось, что пехота огнем своего ручного оружия должна сама подготовить атаку, поэтому из каждого солдата воспитывали хорошего стрелка. Обучение стрельбе производилось на разные дистанции и по разнообразным целям: одиночным и групповым, неподвижным, появляющимся и движущимся. Цели обозначались мишенями разных размеров и имитировали залегших бойцов, артиллерийские орудия, атакующую пехоту, конницу и др. Обучали одиночному, залповому и групповому огню, стрельбе на все дистанции до 1400 шагов, а до 400 шагов учили поражать любую цель одним-двумя выстрелами. От офицеров требовали «при подготовительных к стрельбе упражнениях и самой стрельбе вести обучение таким образом, чтобы нижние чины были ознакомлены со всеми видами стрельбы и из-за укрытий»{16}. Так, во время Первой мировой войны в бою под Гумбиненом 17-й германский корпус понес 50 проц. потерь исключительно от сильного ружейного огня 27-й пехотной дивизии. Очевидцы, осматривавшие поле боя, нашли массу германских солдат и офицеров, пораженных винтовочными пулями в голову и грудь{17}.
Второй этап летних занятий также включал «общие сборы всех трех родов оружия» и делился на четыре недели{18}. В силу целого ряда причин в обучении войск совместным действиям принимали участие далеко не все воинские части.
В зависимости от климатических условий командующие войсками военных округов сами определяли сроки перехода от зимних к летним занятиям, а также время отдыха войск.
С 90-х годов XIX века в некоторых военных округах начали проводить зимние подвижные лагерные сборы частей различных родов войск. Учебный год заканчивался проведением так называемых больших маневров. Тактические учения и маневры приобрели особенно большое значение в боевой подготовке войск в связи с переходом к системе кадровой армии, когда в соединения и части ежегодно стал вливаться контингент необученных новобранцев. В этих условиях сформировать части и соединения, добиться их постоянной готовности можно было только путем регулярного проведения учений и маневров. Продолжительность батальонных маневров составляла 1-2 суток, полковых маневров – 4-10 суток. На теоретические занятия отводилось не более 10 проц. общего количества времени, предназначенного для маневров{19}.
Кроме общевойсковых, практиковались санитарные, крепостные, десантные (совместно с флотом) учения и маневры, на которых более детально отрабатывались специальные учебные задачи. В 1908 году были проведены десантные маневры воинских частей Одесского военного округа и морских сил Черного моря с целью «принести пользу как сухопутным войскам, так и флоту, показать его личному составу, как действовать при выполнении всеми боевыми силами Черноморского театра десантной операции»{20}. В 1913 году там же были проведены большие маневры с последующей высадкой десанта в Одессе, Севастополе и Батуми{21}. Подобные маневры вошли в практику обучения армии и проходили ежегодно.
Командующие войсками военных округов учили части и соединения на маневрах «только требованиям решительного наступления»{22}. Проводились также маневры, в которых принимали участие войска одного или двух-трех военных округов. Из наиболее массовых следует упомянуть маневры 1897 года под Белостоком, 1899 года в Варшавском военном округе на р. Бзуре и 1902 года под Курском, где участвовали войска четырех военных округов. В 1903 году проводились крупные маневры в Петербургском, Варшавском, Виленском и Киевском военных округах. В 1912 году прошли последние большие маневры в трех западных приграничных округах и Иркутском военном округе. В маневрах принимали участие 24 1 / 2 пехотные дивизии и 2 стрелковые бригады { 23 } .
В практике проведения маневров того времени было много серьезных изъянов. «Атака против хорошо организованной оборонительной позиции безнадежна»{24} – так считал высший командный состав русской армии, основываясь при этом на опыте Русско-японской кампании, когда такие позиции приходилось атаковать без численного превосходства и без поддержки тяжелой артиллерии. Во время маневров «после штурма обороны» преследование противника не проводилось.
Были и другие причины, наносившие большой ущерб нормальному ходу боевой подготовки войск. Рассмотрим главные из них. На собрании офицеров Генерального штаба Варшавского военного округа докладчик капитан И. Лютинский{25} отмечал, что «до последней войны{26} на боевую подготовку нижних чинов обращалось вообще мало внимания, а на подготовку одиночного бойца и того меньше»{27}.
В заключительной сводке комиссии, образованной при штабе 2-й армии, воевавшей в Маньчжурии, были вскрыты причины неудовлетворительной подготовки солдат, среди которых: «1) малая культурность контингента (громадный процент неграмотных); 2) неправильная постановка обучения солдата»{28}.
Фактически непрерывная подготовка проводилась в течение курса обучения молодых солдат и первого лагерного сбора. Все остальное время было занято тяжелой караульной и внутренней службой и работами в полковом хозяйстве. Причем зачастую нагрузка была излишней. Например, командующий войсками Одесского военного округа генерал от кавалерии А.В. Каульбарс{29} при личной проверке караулов в Николаеве убедился, что во многих случаях пехота гарнизона охраняла пустые здания различных ведомств.
Кроме того, в отчете об осмотре войск в 1907 году генерал-инспектор пехоты отмечал, что «нельзя ожидать надлежащей подготовки молодых солдат, если ротные командиры и офицеры будут опаздывать на занятия или под различными предлогами и вовсе на них не появляться...».
Существенный вред делу обучения солдат наносило большое число неграмотных, призывавшихся в войска. «Наделенный от природы, а также историческим складом социально-экономического быта русской жизни богатейшими духовными и физическими силами, наш солдат, – отмечалось в военной литературе, – к глубочайшему несчастью нашей родины -35-, обречен судьбою уступать другим в отношении умственного кругозора и образовательной подготовки»{30}. В 1913 году около трети призванных на военную службу были неграмотными. Когда начались Первая мировая война и всеобщая мобилизация, оказалось, что в России 61 проц. призывников были неграмотными, тогда как в Германии – 0,04 проц., в Англии – 1 проц., во Франции – 3,4 проц., в США – 3,8 проц., в Италии – 30 проц.{31}.
Ограниченность финансовых возможностей военного ведомства не позволяла в рассматриваемый период разместить войска в казармах, что, несомненно, ухудшало боевую подготовку подразделений и частей. С 1887 года сооружение казарменных помещений было возложено на «войсковые строительные комиссии», действовавшие на основе утвержденного 17 января того же года «Положения о постройке казарм распоряжением войскового начальства хозяйственным способом»{32}. Несмотря на огромные трудности, войсковые строительные комиссии частично решили проблему строительства казарм. В то же время это наносило ущерб боевой подготовке войск.
Условия расквартирования оставляли желать лучшего. Зачастую было невозможно вести правильное обучение и воспитание войск при неудовлетворительном гигиеническом состоянии{33}.
В 1910 году на постройку отвечающих всем требованиям казарм военному ведомству было выделено в Европейской России и на Кавказе 4 752 682 руб., в Финляндии – 1 241 686 руб., в сибирских округах – 9 114 920 руб.{34} Однако финансирование казарменного строительства в военном ведомстве по остаточному принципу не позволило к началу Первой мировой войны разместить войска в благоустроенных военных городках, а личному составу заниматься на подготовленных учебных полях и полигонах.
Еще более отрицательное влияние на ход боевой учебы войск оказывали так называемые вольные работы. «Мы всегда были бедные деньгами, а поэтому на громадную армию отпускали совершенно недостаточные средства, – писал военный министр генерал-лейтенант А.Ф. Редигер{35}. – Поэтому армия и должна была сама себя обслуживать и даже, на вольных работах, сама зарабатывала себе средства на свое пропитание и мелкие нужды солдата»{36}.
Вольные работы были введены в русской армии Петром I в 1723 году. Рядовым и унтер-офицерам было разрешено наниматься на работы в местах дислокации воинских частей, при этом «штаб-, обер-, унтер-офицерам к такой работе, если сами не пожелают, принуждения отнюдь не чинить»{37}. При продолжительных сроках службы вольные работы распространялись очень широко, так как при довольно простой системе обучения нижних чинов считалось, что ущерба боевой подготовке войск они не причинят. Как правило, командир части или подразделения, а иногда и фельдфебель заранее подыскивал какие-либо работы на частном или казенном предприятии или строительстве.
В защиту вольных работ раздавались единичные голоса, доказывавшие, что работы эти позволяют поддерживать связь солдата с землей, с деревней, с производством и т.п.
Активным противником вольных работ был главнокомандующий войсками гвардии и Петербургским военным округом великий князь Владимир Александрович{38}, приказом которого вольные работы в округе в 1900 году были «прекращены раз и навсегда»{39}. В 1906 году в связи с сокращением сроков службы, улучшением материального положения войск, увеличением нижним чинам денежного содержания и усилением требовательности к боевой подготовке войск вольные работы были запрещены повсеместно{40}.
Огромный вред боевой подготовке наносила так называемая хозяйственность. Перевооружение армии, модернизация артиллерии в конце XIX – начале XX века требовали больших расходов. Войска были вынуждены сами себя содержать. Приходилось строить помещения, одевать и довольствовать войска хозяйственным способом «без расходов от казны».
Полковые хлебопекарни, сапожные мастерские, шорни, столярные и плотничьи артели стали отнимать «все силы войск и все внимание начальников»{41}. Вся служба, в частности ротных командиров, стала заключаться во всевозможных покупках, проверке разных отчетностей. «Драгоценное время, – писала газета, – тратится на ведение прошнурованных, пронумерованных и казенной печатью пропечатанных книг самого разнообразного характера»{42}. Все помыслы и устремления командиров были направлены на хозяйственную часть. Например, командир 36-го Сибирского стрелкового полка полковник Быков одновременно получил благодарность «за расположение полка, содержащегося отлично и в полном порядке» и замечание «за неудовлетворительную подготовку обучения полка»{43}.
Отметим еще один момент, налагавший на армию определенный отпечаток, – усиление ее полицейских функций. Именно в конце XIX -начале XX века, в годы царствования Николая II {44} участие войск в подавлении народных восстаний приобрело массовый характер. Военные газеты писали: «Казармы опустели, войска живут по деревням, по фабрикам, по заводам, военные начальники сделались губернаторами»{45}.
Командирование войск по городам для оказания помощи полиции, охраны железных дорог, государственных учреждений и т.п. мешали организации и проведению занятий по боевой подготовке.
Инспектор кавалерии великий князь Николай Николаевич{46} в отчете о деятельности инспекции за 1905 и 1906 гг. подчеркивал, что «во многих полках не имелось возможности в должной степени подготовить новобранцев... и вообще вести занятия правильно и систематически, как то исполнялось до командировок»{47}.
Кроме того, много солдат находилось в служебных командировках. Из строевых рот назначались денщики не только для своего батальона, полка, но и для офицеров, генералов и военных чиновников различных высших штабов и управлений до военного округа включительно. В 1906 году в армии состояло 40 тыс. денщиков{48}. Даже после введения нового положения о денщиках оставалось около половины этого числа. Конечно, отрыв солдат от учебы понижал уровень боевой готовности.
Вопрос профессионально-должностной подготовки офицерского состава русской армии вплоть до начала Первой мировой войны оставался нерешенным. Изданная в 1882 году Инструкция для занятий с офицерами, представлявшая собой программу тактической подготовки командных кадров и просуществовавшая без изменения до 1904 года, уже не отвечала требованиям боевой практики. В офицерской среде бытовало мнение, что «теоретическая подготовка нисколько не помогает разбираться в обстановке военного времени, так как во время войны неизбежно выводятся из равновесия духовные стороны человека, благодаря чему многое из того, что хорошо известно в мирное время, упускается из виду с первым шагом в поле»{49}.
Кроме того, офицеры русской армии не отличались хорошей физической подготовкой. -36-
Перед Военным министерством была поставлена задача ликвидировать эти недочеты. К началу Первой мировой войны кое-что в этом направлении было сделано. По указанию военного министра в комитете по образованию войск была создана «комиссия по выработке мер для обеспечения нашей армии офицерским и командным составом соответственно требованиям настоящей службы»{50}. Комиссия пришла к единодушному мнению о необходимости разработать новый законодательный акт, который бы регламентировал и направлял подготовку офицеров в войсках.
К 1909 году комитет по образованию войск подготовил проект нового наставления для офицерских занятий и передал его на рассмотрение в военное ведомство. После рассмотрения на Военном совете военный министр утвердил документ. По новому наставлению обучение офицеров частей состояло из трех главных разделов: «занятий военно-научных, упражнений в составе воинских частей и особых тактических занятий (сюда же относилась военная игра)»{51}.
Командиры воинских частей на каждый учебный год планировали занятия с офицерами на зимний и летний периоды. Вся ответственность за организацию и проведение занятий возлагалась на командира части. Они проходили преимущественно в часы занятий с нижними чинами и продолжались не более 3 ч в день. Зимой они проходили 1 раз в неделю, а в летний период только на частных сборах не более 1 раза в 2 недели{52}.
Военно-научная подготовка офицеров, расширение их военных знаний, знакомство с военной литературой, тактико-техническими характеристиками новой техники и вооружения организовывались в той или иной степени в каждой части. В соответствии с возможностями и наличием средств в каждую библиотеку полка выписывали военную литературу, а в офицерские собрания – журналы и газеты. В то же время нельзя не отметить, что библиотеки пополнялись литературой плохо.
Военные беседы (сообщения или лекции) проводились, как правило, при штабах воинских частей и на них привлекались не только младшие офицеры, но и начальники всех степеней как в интересах развития дела, так и ради поддержания их авторитета. Темы для бесед выбирались «наиболее жизненные, ближе всего касающиеся вопросов обучения и воспитания подчиненных, тактической подготовки различных родов войск»{53}.
Для проведения бесед привлекались офицеры Генерального штаба, военные инженеры и представители полевой и крепостной артиллерии. Особенно интересными были доклады офицеров, имевших боевой опыт. Военные беседы обязательно должны были заканчиваться обменом мнений по изложенной проблеме{54}. Такая форма проведения занятий способствовала совершенствованию профессионально-должностной подготовки офицерских кадров.
Следующим этапом подготовки офицеров были тактические занятия. Обычно они велись побатальонно под руководством командиров батальонов. На занятиях офицеры упражнялись «в решении задач по Строевому и Полевому уставам, в чтении карт и планов, в решении тактических задач на планах и в поле, производили различного рода разведки, составляли описание маневров и тактических учений и донесения»{55}.
Большое значение придавали оценке местности в тактическом и инженерном отношении. Ведь «из оценки должно быть видно, почему именно решающий задачу остановился на данном решении, а не на другом»{56}. Кроме того, офицеры привлекались к участию в полевых поездках и военных играх.
На занятия по возможности приглашались офицеры всех родов войск гарнизона. Опыт Русско-японской войны показал, что «сквозь всю войну, хотя и не резко, проглядывает отдельная мирно-учебная жизнь всех трех родов оружия, которая во время войны выражается в разрозненности действий каждого из них и непонимании друг друга. Там, где нужно бы ударить одним кулаком, каждый род оружия работает по отдельности»{57}. Офицеры, имевшие боевой опыт, считали, что совместные занятия офицеров всех родов войск дают возможность установить тесные взаимные контакты.
Командиры бригад, отдельных воинских частей, начальники штабов дивизий ежегодно привлекались к военной игре тактического характера под руководством командиров армейских корпусов на срок от 3 до 7 дней. Собирались старшие офицеры в местах, указанных командиром корпуса, или при штабах дивизий под руководством начальников дивизий.
К военной игре теперь стали привлекаться и начальники родов войск дивизий и корпусов. Они участвовали в ней под руководством командующих войсками военных округов или более старших начальников.
До Первой мировой войны в штабе Киевского военного округа обычно два раза в течение каждого зимнего периода проводилась военная игра офицеров Генерального штаба, которые вызывались в штаб округа в две очереди{58}. Руководителем был генерал-квартирмейстер { 59 } . В ходе военной игры обозначались действия войск округа и прибывших частей других округов согласно разработанному на случай войны плану стратегического развертывания.
Наряду с военной игрой часто проводились крепостные и военно-санитарные игры{60}. Командование крепостей считало желательным, «чтобы офицеры крепостных саперных рот привлекались к участию в крепостной игре, где таковая производится совместно с прочими офицерами гарнизона крепостей»{61}.
Принципиально новым содержанием наполнились полевые поездки офицеров, которые имели цель: «а) подготовить высших начальников к разрешению стратегических задач преимущественно на предполагаемом театре войны; б) утвердить в строевых начальниках способность к быстрой оценке тактического положения и свойств местности; в) доставлять генералам, офицерам и врачам практику в распоряжении войсками в поле, не отвлекая для того войска от занятий»{62}.
Полевые поездки разделялись на дивизионные, крепостные, корпусные и окружные. Для совершенствования подготовки старших офицеров кавалерийских частей и специальных войск в дивизиях проводились специально-кавалерийские поездки. Полевые поездки, как правило, заканчивались проведением двухстороннего маневра.
Корпусные, дивизионные и специально-кавалерийские полевые поездки проводились ежегодно, крепостные – в разное время года, а окружные – по мере возможности распоряжением командующего войсками с разрешения военного министра. При этом, организуя полевые поездки, командиры разных степеней учитывали региональные условия проведения занятий.
Важным направлением в решении проблемы профессионально-должностной подготовки офицерских кадров были специальные занятия в войсках. Например, в 1908/09 учебном году в крепостных воздухоплавательных отделах в специальных занятиях принимали -37- участие от 50 проц. офицеров в Ивангородской крепости, до 77 проц. в учебном воздухоплавательном парке, в крепостных воздухоплавательных ротах, от 60 проц. офицеров в Варшавской крепости, до 62,5 проц. во Владивостоке, в полевых воздухоплавательных батальонах, от 49,2 проц. офицеров в 1 -м Восточно-Сибирском, до 82,2 проц. в 3-м Восточно-Сибирском{63}. На специальных занятиях в воздухоплавательных частях офицеры поднимали и опускали воздушные шары и аэростаты, осуществляли свободные полеты, доставляли на воздушных шарах секретные пакеты, пролетали над городами, фотографировали железные дороги, крепости, проводили метеорологические наблюдения и др.{64} В течение учебного года офицеры совершили 55 полетов, из них 5 ночных и 6 зимних.
Офицеры рот искрового телеграфа на специальных занятиях разрабатывали вопросы укладки приборов станции на двуколке для пехоты, кавалерии и артиллерии, настраивали станции на определенную длину волны, усовершенствовали некоторые механизмы системы искрового телеграфа и др.{65}
Военный министр требовал от офицеров знакомиться с военным прогрессом в больших армиях, изучать на практике со своими частями все новые приемы применения военной техники{66}.
Тенденция к качественному улучшению профессионально-должностной подготовки в войсках, имевшая место в изучаемый период, была связана с проведением некоторых мероприятий Военного министерства. Накануне Первой мировой войны главнокомандующий войсками Кавказского военного округа во всеподданнейшем докладе отмечал: «...могу засвидетельствовать повышение качественности и интенсивности работы офицерского состава, что, конечно, следует объяснить повышением служебных требований и улучшением материального положения офицеров»{67}. Кроме перечисленных занятий, офицеры совершенствовали свои знания, участвуя в качестве начальников различных степеней в комиссиях по контролю за занятиями в подразделениях и воинских частях.
Наряду с подготовкой младшего офицерского состава военное ведомство впервые пыталось принимать меры к повышению военных знаний старших и высших офицеров. С целью обмена опытом по различного рода вопросам оперативного искусства и тактики ежегодно в штабах военных округов проводились лекции, сообщения, беседы{68}.
Для практического ознакомления с новейшими артиллерийскими системами начальники дивизий, командиры бригад, начальники штабов корпусов и дивизий командировались один раз в четыре года на три недели на армейские полигоны{69}.
Несмотря на предпринятые меры, общевойсковые командиры недостаточно эффективно использовали возможности артиллерии на учениях и маневрах. «Войсковые начальники забывают об артиллерии, – писал в военном журнале артиллерийский офицер, – когда им приходится руководить действиями отряда из всех родов оружия»{70}.
Никаких других школ и курсов усовершенствования профессионально-должностной подготовки командиров полков, начальников дивизий и командиров корпусов не существовало. И даже в офицерской среде бытовало мнение, что «в нашей армии достаточно получить полк или высшую командную должность, чтобы совершенно обеспечить себя от каких бы то ни было дальнейших требований в теоретической подготовке по военным наукам. С того времени все сводится только к практике, и если кто не занимается добровольно, то он может даже совсем поглупеть, и тем легче, что это нашими уставами, кажется, не возбраняется»{71}.
Как видим, профессионально-должностная подготовка старших офицеров от командира полка до командира корпуса оставалась весьма ограниченной. Высший командный состав встретил Первую мировую войну, не имея достаточной практики управления войсками в боевых условиях.
О том, насколько была готова Россия к войне в плане боевой готовности, свидетельствовал русский и советский военный историк A . M . Зайончковский{72}: «В общем, русская армия выступила на войну с хорошими полками, с посредственными дивизиями и корпусами и с плохими армиями и фронтами, понимая эту оценку в широком смысле подготовки...»{73}.
Это слабое место не укрылось от зоркого, холодного взгляда вероятного противника. Характеризуя армии будущих своих противников, германский генеральный штаб подметил невысокое качество подготовки наших войсковых объединений. «Поэтому при столкновении с русскими, – констатировалось в 1913 году в ежегодной докладной записке, – германское командование может осмелиться на маневры, которые оно не позволило бы себе против другого равного противника»{74}.
Русской армии пришлось переучиваться в ходе войны.

Примечания

{1} См.: Бескровный Л.Г. Очерки по источниковедению военной истории России. М., 1957.
{2} Строевой офицер. 1909. 13 янв.
{3} Наставление для обучения нижних чинов пехоты. СПб., 1907. С. 3.
{4} См.: Арехов К.А. Программа занятий с молодыми и старослужащими. Могилев-Подольский, 1907. С. 4.
{5} Военный голос. 1906. 19 мая.
{6} Измаилович В. Как обучать молодых солдат: Советы учителю-дядьке. СПб., 1902. С. 2.
{7} Бутовский Н. О способах обучения и воспитания современного солдата: Практические заметки ротного командира. СПб., 1908. Т. 1. С. 19.
{8} Практика воинского воспитания. 1908. 1 февр.
{9} Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА). Ф. 329. Оп. 1.Д. 53.Л.45.
{10} Наставление для обучения войск гимнастике. СПб., 1910. С. 10.
{11} Строевой офицер. 1910. 28 окт.
{12} Архив Военно-исторического музея артиллерии, инженерных войск и войск связи (ВИМАИВ и ВС). Инж. док. ф. Оп. 22/277. Д. 2668. Л. 36.
{13} См.: Положение об обучении войск всех родов оружия. СПб., 1908.
{14} Самсонов Александр Васильевич (1859-1914) – генерал от кавалерии. Участник русско-турецкой (1877-1878), Русско-японской (1904-1905) войн. В 1909-1914 гг. – командующий войсками Туркестанского военного округа. В начале Первой мировой войны командовал 2-й армией Северо-Западного фронта.
{15} Приказ войскам Туркестанского военного округа № 310 от 1909 г.
{16} Приказ войскам Туркестанского военного округа № 265 от 1908 г.
{17} См.: Зайончковский A . M . Мировая война. М., 1939.
{18} РГВИА. Ф. 868. Оп. 1. Д. 820. Л. 24.
{19} См.: Циркуляр Главного штаба № 63 от 1909 г.
{20} Российский государственный архив Военно-морского флота (РГА ВМФ). Ф. 609. Оп. 1. Д. 64. Л. 4 об.
{21} См.: там же. Ф. 418. Оп. 1. (Т. 2). Д. 784.
{22} Приказ по войскам Московского военного округа № 625 от 1907 г.
{23} Всеподданнейший отчет о действиях -38- Военного министерства за 1912 г. СПб., 1916. С. 15.
{24} Российский государственный военный архив (РГВА). Ф. 33987. Оп. 3. Д. 505. Л. 248.
{25} Лютинский И. – капитан Генерального штаба, накануне Первой мировой войны служил в Варшавском военном округе.
{26} Имеется в виду Русско-японская война 1904-1905 гг.
{27} Лютинский И. Последовательность в деле боевой подготовки. Варшава, 1913. С. 1.
{28} РГВИА. Ф. 868. Оп. 1. Д. 714. Л. 675.
{29} Каульбарс Александр Васильевич (1844-1929) – генерал от кавалерии. Участник русско-турецкой (1877-1878), Русско-японской (1904-1905), Первой мировой (1914-1918) войн. В 1905-1909 гг. – командующий войсками Одесского военного округа.
{30} Грулев М. Злобы дня нашей армии. Брест-Литовск, 1911. С. 74.
{31} Чернецовский Ю.М. Россия и Советский Союз в мировой политике XX в. СПб., 1993. Ч. 1. С. 81.
{32} Российский государственный исторический архив (РГИА). Ф. 1394. Оп. 1.Д.41.Л. 115.
{33} РГВИА. Ф. 1. Оп. 2. Д. 84. Л. 3.
{34} Там же. Д. 106. Л. 30 об.
{35} Редигер Александр Федорович (1854-1920) – генерал от инфантерии. Участник русско-турецкой войны (1877-1878). В 1905-1909 гг. – военный министр.
{36} РГВИА. Ф. 280. Оп. 1. Д. 4. Л. 100.
{37} Военная энциклопедия / Под ред. В.Ф. Новицкого и др. СПб., 1911. Т. 7. С. 30.
{38} Романов Владимир Александрович (1847-1909) – великий князь, генерал от инфантерии. Участник русско-турецкой войны (1877-1878). В 1884-1905 гг. – командующий войсками гвардии и Петербургского военного округа.
{39} Приказ по войскам гвардии и Петербургскому военному округу № 20 от 1900 г.
{40} Приказ по военному ведомству № 23 от 1906 г.
{41} Военная газета. 1906. 8 июня.
{42} Новое время. 1908. 20 дек.
{43} Приказ войскам Приамурского военного округа № 187 от 1911 г.
{44} Николай II (Романов Николай Александрович) (1869-1918) – последний российский император (1894-1917). С 1915 г. – Верховный главнокомандующий.
{45} Военный голос. 1906. 4 мая.
{46} Романов Николай Николаевич (Младший) (1856-1929) – великий князь, генерал от кавалерии. Участник русско-турецкой войны (1877-1878). С началом Первой мировой войны назначен Верховным главнокомандующим. В 1915-1917 гг. – наместник Кавказа и главнокомандующий Кавказским фронтом.
{47} РГВИА. Ф. 858. Д. 811. Л. 42.
{48} Армия. 1906. 1нояб.
{49} Разведчик. 1903. № 664
{50} РГВИА. Ф. 868. Оп. 1. Д. 713. Л. 106-108.
{51} Там же. Д. 830. Л. 329.
{52} Там же. Ф. 868. Оп. 1. Д. 830. Л. 329.
{53} Там же. Ф. 1606. Оп. 2. Д. 666. Л. 26.
{54} Там же. Ф. 868. Оп. 1. Д. 713. Л. 23 об.
{55} Архив ВИМАИВ и ВС. Инж. док. ф. Оп. 22/554. Д. 2645. Л. 78-80 об.
{56} Там же. Оп. 22/575. Д. 2666. Л. 42.
{57} Тарасов М. Наши офицерские школы // Вестн. Офицерской стрелковой школы. 1906. № 151. С. 80-81.
{58} Бонч-Бруевич М.Д. Драгомиров о боевой подготовке офицеров. М., 1944. С. 16.
{59} Генерал-квартирмейстер – начальник оперативного отдела штаба.
{60} Приказ по военному ведомству №511 от 1911 г.
{61} Архив ВИМАИВ и ВС. Инж. док. ф. Оп. 22/555. Д. 2646. Л. 80 об.
{62} Наставления для офицерских занятий. СПб., 1909. С. 37.
{63} Архив ВИМАИВ и ВС. Инж. док. ф. Оп. 22/460. Д. 2462. Л. 5-6 об.
{64} Там же. Л. 10-29.
{65} Там же. Л. 81-95.
{66} РГВИА. Ф. 165. Оп. 1. Д. 654. Л. 10.
{67} Там же. Ф. 1. Оп. 2. Д. 689. Л. 8.
{68} РГВИА. Ф. 868. Оп. 1. Д. 830. Л. 328 об.
{69} Приказ по военному ведомству № 253 от 1909 г.
{70} Незнакомство общевойсковых начальников с употреблением современной артиллерии//Вестник Офицерской артиллерийской школы. 1912. № 3. С. 65.
{71} Розеншильд-Паулин А.Н. Боевая подготовка личного состава армии. СПб., 1907. С. 7-8.
{72} Зайончковский Андрей Медардович (1862-1926) – российский военный историк, генерал от инфантерии. Участник Русско-японской войны (1904-1905). В Первую мировую войну – командир пехотной дивизии и армейского корпуса, командующий Добруджанской армией. Автор трудов по истории Крымской и Первой мировой войн.
{73} Зайончковский A . M . Мировая война 1914-1918 гг. В 4 т. М. , 1938. Т. 1.С. 23-24.
{74} РГВА. Ф. 33987. Оп. 3. Д. 505. Л. 246. -39-

Бакарягин С.С.

Введение

Обращение к истории Первой мировой войны представляется актуальным и востребованным. Грядущий 2014 год будет юбилейным, и, несмотря на непрекращающийся интерес к событиям той эпохи, ряд аспектов требует дальнейшего и более углубленного изучения. По-прежнему открытым остается вопрос подготовки России к мировой войне. На протяжении всей Первой мировой войны ее непосредственные участники и их современники вели острые дискуссии относительно боеготовности армии, ее технического оснащения, военного образования, изменения моральных и правовых устоев в армейской среде. В дальнейшем исследователи XX века сравнивали русскую армию начала столетия с вооруженными силами передовых европейских государств того времени, анализировали боевой потенциал и технические характеристики сторон, а также отражали факты, способствовавшие в конечном счете выходу России из войны. В настоящее время интерес к данной теме не ослабевает. Определяется степень влияния русской армии на ход военных действий и значение участия России в этой войне.

До нашего дня продолжается исследование русской армии в Первой мировой войне. Открываются новые факты и, соответственно, появляются новые вопросы, решением которых занимается современная наука.

Сразу следует отметить, что источники по данной теме неразрывно связаны с дореволюционным периодом, в который и происходили важнейшие события. Началом его необходимо считать завершение отнюдь не победоносной для России русско-японской войной, которая четко показала слабые стороны нашей армии и наметила альтернативные пути дальнейшего реформирования вооруженных сил Российской империи. Литература этих лет фактически представлена мемуарами непосредственных участников событий «маленькой победоносной войны», которые в недалеком будущем приняли деятельное участие в Первой мировой войне.

Цель научного исследования состоит в оценке подготовленности русской армии к Первой мировой войне.

Исследовать вопросы реформирования русской армии после русско-японской войны.
Оценить международную обстановку накануне войны и подготовку сторон к военным действиям.
Изучить оценки непосредственных участников событий относительно преобразований в армии и ее последующей боевой деятельности.
Хронологические границы исследования охватывают начало XX века, связанное с рядом изменений в устройстве русской армии, где особое внимание уделяется ее состоянию накануне и в годы Первой мировой войны.

1. Состояние русской армии в начале XX в .

На боевую деятельность армии во второй половине 1910-х гг. большое влияние оказала внешняя политика России. Несмотря на то, что русско-японская война вроде бы совершенно другое внешнеполитическое направление Российской империи, тем не менее необходимо отметить тот факт, что война с Японией заложила основные идеи будущего реформирования вооруженных сил, тем более, что именно после этой восточной кампании были пущены в ход проекты преобразования армии, осуществлялась модернизация не только в военно-техническом отношении, но и в плане боевого и нравственного воспитания русского офицера и солдата. Созданы новые уставы и наставления для русской армии; правительство и руководящий состав армии понимали, что грядущая война уже будет значительно отличаться от кампании 1904-05 гг. И это ни в какой мере не следует считать ошибкой, потому что русско-японская война изначально имела локальный характер, а будущая война, начавшаяся в 1914 г., была уже мировой, этот факт понимали еще задолго до начала военных действий, и, несмотря на то, что и русское и германское командование строили в основном наступательные планы продвижения войск, все же, на наш взгляд, понимали, что будущая война приобретет затяжной характер.

Таким образом, уроки из предыдущей войны были усвоены: офицерство получило громадный опыт, именно в офицерской среде более всего провозглашались основные направления реформирования армии. И это неудивительно, потому что они как никто лучше видели положительное и негативное в армейской среде. Дальше идет непосредственно сама подготовка к войне: утверждаются проекты и принимаются военные программы, происходят новые назначения в ведомствах, ведется противостояние дипломатии. Эти вопросы и будут далее рассмотрены.

Итак: во-первых – это состояние дипломатии, осуществлявшей очень напряженную деятельность в преддверии мировой катастрофы; во-вторых – характеристика стратегической мысли русского командования, а также наших союзников и противников; и, наконец, третьим пунктом следует считать военно-экономический потенциал и непосредственно осуществление целевых программ по перевооружению армии.

Как уже отмечалось нами ранее, дипломатия весьма ярко выступила в неполное десятилетие, если начать отсчет от 1906 года. За это время в мире произошло множество событий, задавших основные вопросы, которые разрешались грядущей войной. Российской империи как крупнейшей державе того времени в силу естественных причин приходилось участвовать в устранении конфликтов других стран, и этот факт уже изначально делал ее предполагаемым, скорее всего даже основным противником Центральных держав.

Началом противостояния, на наш взгляд, можно считать Боснийско-Герцеговинский кризис 1908-1909 гг. Суть его сводилась к тому, что Австро-Венгрия имела намерение обладать этими территориями, и с легкой руки германского правительства получила на это негласное разрешение. Россия тогда была вынуждена отказаться от определения, что Австро-Венгрия незаконно вторглась на земли Боснии и Герцеговины. На это имелся ряд веских обстоятельств: не так давно прошла русско-японская война, экономическое состояние России не пришло в должное равновесие, ослаблена воинская дисциплина нижних чинов и командный состав армии потерял уверенность в себе, к тому же в 1909 г. П. А. Столыпин еще не успел справиться с революционными волнениями.В 1911 г. Россия опять сделала неприятную для себя уступку, на этот раз Германии. Марокканское соглашение фактически поставило под удар торговую монополию Российской империи в Северной Персии, а именно, Россия должна была препятствовать смычке малоазийских железных дорог с сетью будущих путей, предполагавшихся для связи Тегерана с его закавказскими владениями.Правда, на наш взгляд, самая что ни на есть острая обстановка сложилась во время Балканских войн. Первая такая война случилась в 1912 г., когда Сербия, Черногория, Греция объединились против Турции. Успехи Сербии и намерение разделить Албанию ущемляли бы интересы Австро-Венгрии и Италии. Граф Берхтольд, заменивший Эренталя на посту министра иностранных дел, а также итальянское правительство согласились на создание независимого Албанского государства с целью предотвращения его раздела балканскими союзниками. Если бы Россия отстаивала интересы Сербии уже тогда, то ей пришлось бы ввязываться в войну в 1913 г. Так или иначе этого не произошло, и по итогам Бухарестского мира была создана независимая Албания, сербам же дали в пользование порт. Однако уже вскоре возник сербо-болгарский конфликт из-за некоторых территорий, и положений мира в Бухаресте. Российскому императору предполагалось выступить в роли третейского судьи, но в открытую его статус и авторитет невозможно было отвергнуть, поэтому на словах третейское судейство было признано, но фактически не осуществлено. Позже произошла Вторая Балканская война, но она уже не имеет столь важного отношения к теме исследования. Более важным представляется отметить появление германской силы на Босфоре. Причиной тому является «наличие» у власти в Румынии представителя династии Гогенцоллернов - престарелого короля Карла, и реальная власть в Константинополе была без преувеличения германской. Это происшествие дало повод к закреплению союзнических обязательств Тройственного согласия. В то же время была выработана русско-германская программа проведения реформ, но этот аспект более подробно будет рассмотрен несколько позже. К тому моменту было ясно, что мировая война неизбежна, осталось найти только повод, который был представлен в убийстве эрцгерцога Франца-Фердинанда и его супруги. Усилия нашей дипломатии по предотвращению катастрофы были тщетны, и министр С. Д. Сазонов отметил: «Эта война – величайшее преступление против человечества, когда-либо совершенное. Те, кто в ней виновны, несут страшную ответственность, и, в настоящее время, достаточно разоблачены». План начала войны был тщательно подготовлен Австро-Венгрией, получивший одобрение германского правительства, которое ожидало скорейшего выступления австрийцев против Сербии. Причем подразумевалось сломить сербов, не считаясь с Россией. Но Николай II в ответ на это высказался, что Россия ни в каком случае не останется равнодушной к судьбе Сербии. Как бы то ни было, но мирное улаживание австро-сербского конфликта не удалось, а Англия отказалась заявлять о своей солидарности с Россией и Францией.

Австрийское правительство отказывалось от всяких примирительных предложений, боясь, что не удастся возложить вину на Россию в разгоравшемся европейском пожаре. В частности несколько позже Германия попыталась построить это обвинение в наш адрес, на что русский монарх ответил: «Он [Вильгельм II] забыл или не хочет признать, что австрийская мобилизация была начата раньше русской…Если бы я теперь выразил согласие на требования Германии, мы стали бы безоружными против мобилизованной австро-венгерской армии. Это безумие». Важно то, что в своих взаимоотношениях Австро-Венгрия поменялась ролями с Германией, если сравнивать 1879 г. и год 1914. Были нарушены «заветы» железного канцлера, что никакая внешняя сила не должна диктовать направления германской политики, однако в 1914 г. такая ситуация сложилась со стороны Австро-Венгрии.

Таким образом, на дипломатическом поприще Центральным державам удалось выдержать преимущество. Война все же была развязана, несмотря на усилия дипломатов Антанты.

Следует перейти ко второму аспекту вопроса о подготовке – это состояние стратегической мысли в военной среде. Было понятно, что война рано или поздно случится, поэтому с каждой стороны были выработаны определенный план, стратегия или просто тактические размышления. Мы выделили из ряда измышлений два имени, которые отражали собственно сам характер русской стратегии того времени, и имея расчет, что их можно сравнить с военными теоретиками Германии и Франции.

Итак, генерал Н. П. Михневич разработал «Стратегию» с рядом основополагающих принципов: во-первых – наличие превосходства сил в нужное время на нужном месте; во-вторых – преимущество моральных данных над материальными; в-третьих – учет возможной случайности; в-четвертых – внезапность идей, техники и действий. Также, по мнению Н. П. Михневича, с развитием культуры воинственность народов ослабевает, будущая война не принесет быстрого результата при современных темпах развития техники и вооружения. Н. П. Михневич выступает за создание стратегических резервов, чтобы обеспечить первый принцип «Стратегии», о котором было выше сказано. Анализируя данную точку зрения, следует выделить важный положительный аспект: автор ставит приоритетным фактор действий конкретно для каждой ситуации, одним словом - действовать по обстоятельствам. Однако в этом положении можно найти и негативный смысл в плане того, что слишком большое предпочтение отдано решению вопроса во время его возникновения. Определенно, на наш взгляд, имеет отрицательный характер мысль о преобладании фактора морального над материальным. Во-первых - это просто невозможно (т.к. человек даже с сильной волей и выдающимися боевыми качествами не сможет противопоставить себя танку, снаряду из вражеского орудия и т.п.), во-вторых – воспоминания боевых офицеров вполне подтверждают сделанный нами вывод о невозможности физического преимущества солдата над техникой.

Генерал-лейтенант А. Г Елчанинов в работе «Ведение современных войн и боя» выступает сторонником наступательной доктрины и самостоятельного развития русской военной теории. Его взгляды основываются на суворовской «Науке побеждать», что уже изначально противоречит названию его исследования и задает работе даже не устаревший, а архаический тон. В условиях современной войны, каким бы гением ни был А. В. Суворов, его тактика и стратегия не могут быть универсальными для многих поколений и более чем одного века истории. Армия – явление динамичное, постоянно изменяющееся, вместе с развитием вооружений и техники меняется и мировоззрение солдата.

Французский военный теоретик Фердинанд Фош, командовавший в 1914 г. группой армий на Марне, разработал военную доктрину, которая получила название «О принципах войны». Большое значение здесь отводится итогам первоначальных операций на фронте, наступление, по мнению Фоша должно быть фланговым. Велика роль морального фактора. Основное положение данной работы гласит: «Война не может долго продолжаться, ее надо вести с жестокой энергией и быстро достигнуть своей цели». Огромное значение боевого духа ни в каком случае отрицать не стоит, а вот фланговые маневры в условиях той войны – дело фактически неосуществимое по причине гигантских протяженностей того или иного фронта. Обходы с фланга и былой характер маневренной войны исчерпали себя, теперь боевые действия стали очень масштабными, большая роль уже отводится окопной, позиционной войне. Как пример, можно привести такой факт: протяженность боевого порядка полка составляла 1 км, дивизии – 3 км, а корпуса 5-6 км. Осуществлять маневры в такой обстановке весьма рискованно, потому что войсковые части могли легко заблудиться, что и было зафиксировано довольно часто. А по поводу первых операций отметим отсутствие «побеждающей» стороны. Неудачная для нас Восточно-Прусская кампания была компенсирована победой французов при Марне, а позже Варшавско-Ивангородской операцией.

Военная мысль Германии была представлена в лице генерала-фельдмаршала А. Шлиффена. Он разработал план войны на два фронта: с Францией и Россией. Главный удар должен быть нанесен по Франции. Доктрина Шлиффена стала официальной военной доктриной Германии. Было указано на переход к позиционной войне; отрицались военные резервы, так как высказана теория «скоротечной войны».

Таким образом, нами были рассмотрены основные точки зрения на характер и способы ведения будущей войны. У России и Франции существовали конкретные планы ведения боевых действий, но теоретики оставались теоретиками, а боевые офицеры, скорее всего, не верили в скорую реализацию наступательных амбиций союзников. У Германии была военная доктрина, но если учесть, что начавшаяся война уже в кампании 1914 г. свела на нет «план Шлиффена», значит, эффективность ее была тоже невысока.

Мы вплотную подошли к вопросу об оценке военно-экономического потенциала Российской империи. Итак, если опираться на мнение К. Ф. Шацилло, то можно выделить 2 этапа в подготовке к войне: 1906 – 1910 гг. и 1911 – 1914 гг. На протяжении первого периода, главным образом, происходит восстановление боеспособности после русско-японской войны, в том числе преодоление экономического кризиса, а также решение вопросов с массовыми народными волнениями и забастовками. В первую очередь решили восстановить флот, и 9 июля 1907 г. утверждена «малая судостроительная программа», на которую было выделено 127 млн. рублей. В 1912 г. помощник военного министра А. А. Поливанов отмечал то, что уже с первых шагов по восстановлению вооруженных сил приоритет был отдан флоту и как результат: не было налажено массовое производство вооружения для армии. Касательно причин произошедшего следует считать очень предприимчивую деятельность Адмиралтейства, которое не только привлекало на свои нужды громадные средства, но и внушило императору идею о создании первенствующей морской державы. Казалось бы, нет ничего зазорного, что флот Российской империи будет самым лучшим в мире, однако это имело под собой только усиление мощи государства, а если смотреть на данное мероприятие с позиций подготовки к войне, то оно резко снижает свое значение. Даже в Адмиралтействе понимали, что война будет идти преимущественно на суше, флот же играет роль больше вспомогательную, но увеличить они хотели свой бюджет и оказались гораздо настойчивее и деятельнее, чем представители армии. Итак, к началу войны у России было 229 судов, и она занимала третье место после Англии и Франции. Россия обладала хорошей кораблестроительной базой в промышленности, но упор в основном делался на частные предприятия, а не на казенные, т.к. последние были не в состоянии освоить огромные суммы, выделенные на строительство судов и изготовление вооружения. Довольно хорошо было развито изготовление морской артиллерии и минного вооружения.

Что же касается перевооружения армии, то там тоже произошли значительные изменения. Во время промышленного подъема 1909-1913 гг. стрелковое оружие в России производили три завода: Тульский, Сестрорецкий и Ижевский. По своим боевым качествам русская винтовка была одной из лучших в мире и показала себя с отличной стороны не в одной войне. У нас была полевая артиллерия (76-мм скорострельная пушка и 152-мм мортира), траншейная, зенитная, тяжелая, береговая, крепостная. Всего к 1914 г. было 8 028 орудий. Таким образом, можно с уверенностью сказать, что Россия в плане вооружений обладала значительным военным потенциалом. На рубеже XIX-XX вв. русская военная промышленность справлялась с производством стрелкового и артиллерийского вооружения. Русская армия получила отличную винтовку Мосина, 76-мм и 152-мм полевые орудия, ничуть не уступавшие лучшим европейским образцам. Необходимость в вооружении способствовала развитию других отраслей промышленности. После Балканской войны 1912 г. Россия имела опыт боевого применения самолетов. По поводу изменений в транспортной сфере отметим наличие серьезных затруднений с перебросками войск, т.к. около половины стратегических дорог имели одну и ту же колею. Правительство много внимания уделяло железным дорогам, но из-за огромной площади территорий, проблемы с поставками более или менее удалось решить только к 1916 г. Внедрение автомобилей происходило медленно из-за слабого развития шоссейных дорог.

И несколько слов о структуре управления тылом полевой армии. Важно признать, что она была вполне отработана. Не было серьезных проблем с обеспечением армии хлебом, зерно даже поставляли союзникам. Правда на начало 1914 г. Россия не укладывалась в нормы военного времени по поставке обмундирования, поэтому экстренно усилилось производство и сделали заказ за границей.

В заключение данного раздела сделаем ряд основополагающих аспектов: во-первых – Российская империя учла опыт русско-японской войны, которая предопределила основные пути будущего реформирования вооруженных сил; во-вторых – не упуская из внимания мировую обстановку, сложившуюся накануне 1914 г., можно сказать, что отчаянные попытки русской дипломатии по предотвращению мирового конфликта вовсе не увенчались успехом; в-третьих – работы военных теоретиков позволяют заметить, что стороны вступали в войну по сути без всякого плана и четкого представления; в-четвертых – Россия не провела годы после русско-японской впустую, были достигнуты значительные успехи в создании вооружений и техники. Империя была достаточно подготовлена к войне.

2. Вооруженные силы Российской империи накануне и в годы Первой мировой войны

2.1.Военное образование и порядок службы в русской армии

Образование в военной отрасли не могло не быть различным: рядовой состав обучался в частном порядке (строевая и физическая подготовка; умение владеть оружием), после этого оценивались совместные действия солдат в составе какого-либо подразделения, т.е. профессиональная подготовка по родам войск и отработка действий на учениях и маневрах. Хотя стоит отметить, что крупномасштабных маневров фактически не проводилось. Офицерские кадры по сути формировались из низших школ (унтер-офицеры) и более высокие школы, где имели право обучаться выходцы в основном из правящих сословий. Срок обучения в ротных учебных командах (низших школах) продолжался от 1 до 3-х лет. Но тем не менее как только началась война, был зафиксирован недостаток унтер-офицеров, которые, пройдя учебу, уходили из армии.

Обер-офицеры обучались в кадетских корпусах, «где уровень подготовки в общем отвечал требованиям времени». Были юнкерские училища и так называемые 3-х месячные школы прапорщиков. Однако, следует отметить, что офицерский состав в ходе войны был демократизован, здесь очевидно выявляется причина массового перехода довольно большого числа офицеров на сторону революции. Здесь, вероятно, немаловажную роль сыграл и сословный фактор. К 1912 г. высший командный состав армии (генералы и штаб-офицеры) имел значительной составляющей выходцев из потомственного дворянства (87, 45% и 71, 46% соответственно). А вот обер-офицерские кадры хоть и сохраняли дворянское происхождение, но цифры выглядят более контрастно, нежели было указано выше касательно генералов, полковников и подполковников. Итак, потомственные дворяне составляли приблизительно половину состава вооруженных сил (50, 36%), будучи подпоручиками, поручиками, штабс-капитанами и капитанами. Вслед за ними идут бывшие податные сословия (27, 99%), и хотя отечественные военные теоретики Леер и Драгомиров выступали против проникновения рабочего класса в офицерскую среду, однако процесс этот уже шел. Он стал возможен благодаря тому, что уже к началу 1915 года почти весь кадровый состав среднего и низшего офицерского звена был уничтожен. Безусловно, в этот процент входили и крестьяне, и часть горожан, однако именно рабочие несли в себе вольнодумство, которое не могло позитивно отразиться на боевом и моральном облике вооруженных сил.

Теперь же снова обратимся к системе образования наших военных. Юнкерские училища себя не оправдывали, поэтому подобные учреждения переводились на базу пехотных и кавалерийских военных училищ, уже более специализированных и приспособленных к будущей войне.

В 1914 году, когда нехватка офицеров стала довольно остро чувствоваться, и еще острее предчувствовалось приближение войны, были отменены какие-либо сословные ограничения при поступлении в училища военного времени. Таким образом, справедливы сказанные выше слова о демократизации обер-офицерского и младшего офицерского состава; он приобретал более смешанный и противоречивый оттенок, так как прежние сословия теперь стояли на одном уровне, что не могло не уязвлять самолюбие потомственного дворянства и поднимало планку осознания своей важности бывшими податными сословиями.

Несколько слов о штаб-офицерах и их образовании. Из высших военных учебных заведений особое внимание хочется уделить Академии Генерального штаба. Преподаватели которой понимали важность подготовки кадров именно для современной обстановки и старались разработать программы обучения на основе предшествующего военного опыта. Перед вступлением в русско-японскую войну, отечественная теоретическая мысль имела опыт только франко-прусской (1870-71 гг.) и русско-турецкой (1877-78 гг.) войн. Зато после неудачной кампании 1904-05 гг. пробелы в системе военного образования были учтены. Началось составление новой учебной программы, работу над которой возглавили начальник Генерального штаба Ф. Ф. Палицын и начальник Академии Н. П. Михневич. В целом их работа была отмечена довольно позитивно, но в то же время указывалось, что Академия «перестала быть рассадником военной науки и отстает от требований современности…»и страдает излишней теоретичностью, употребление которой в военной практике далеко не всегда возможно. Так или иначе, но в 1911 г. проведен набор новых штатов. А далее последовала весьма благоразумная идея генерал-майора Алексеева о направлении слушателей Академии в войска для стажировки с их последующим возвращением. Таким образом, если бы не помешала начавшаяся вскоре война, то были бы убиты сразу «два зайца». Во – первых, армия тогда бы получила ценных, квалифицированных специалистов, а во – вторых, Генштаб пополнился бы офицерами, которые помимо теоретических навыков, имели бы и бесценный опыт.

Новые вооружения, новые средства обороны и условия, необходимые для позиционной войны, расширение сети железных дорог и растущее значение транспорта должны были бы привести к значительному изменению образовательной программы Инженерной академии, так как техническая сторона по естественным причинам очень динамично развивается. Однако план обучения был утвержден в 1904 г., причем мало отличался от предыдущего, и уже изначально обрек себя на несоответствие со временем. И хотя данное учебное заведение по праву может гордиться выдающимися инженерами, преподающими в нем, в частности это К. И. Величко, Р. И. Кондратенко и ряд других. Несмотря на данный факт, многие выпускники академии по-прежнему возводили насыпные полевые сооружения и создавали узкие полосы для развертывания войск, что было весьма чревато в связи с увеличившейся протяженностью фронта. С 1914 по 1918 гг. занятий в академии не проводилось, даже преподаватели получили направление в действующую армию. Тот же К. И. Величко отправился на Юго-Западный фронт, во время Луцкого (Брусиловского) прорыва дал теоретическое обоснование недавно задуманным «инженерным наступательным плацдармам».

Огромное значение для тыла и снабжения армии оказала Интендантская академия (с 1900 по 1910 гг. курс прошли 264 офицера, с 1911 по 1914 гг. – 300 офицеров, в годы войны занятий не проводилось). С 1900 по 1914 гг. немало специалистов подготовила Военно-юридическая академия, выпускники которой еще занимались разработкой норм военно-судебной практики. Много специалистов требовалось во врачебном деле, и даже если учесть, что Военно-медицинская академия выпустила немало профессиональных кадров, то буквально сразу с начала войны почувствовалась острейшая необходимость в «медицинском пополнении», потому что имеющихся 432 специалистов было ничтожно мало.

Итак, созданная система образования была вполне устойчивой, однако с началом войны из учебных заведений стали досрочно производиться выпуски, что не могло не сказаться на качестве подготовки офицерства. Наконец, уже в ходе самой войны выявился разрыв между содержанием усваиваемых положений в военных школах и боевой практикой. Наступательная тактика не всегда была возможна, хотя в обучении считалась наиболее верной; выполнение поставленной задачи должно быть превыше всего, даже солдатских жизней. «Каждый воин, от старшего начальника до рядового, должен почитать своим непременным долгом достижение поставленной цели во что бы то ни стало, не взирая ни на какие трудности и потери.» Но все же общепризнанно, что русский Устав полевой службы 1912 г. был самым лучшим в мире, и если рассмотреть некоторые положения данного законодательного акта, то он в довольно простой форме указывает на обязанности солдата на поле боя, обрекает на самопожертвование, но долг защитника все же превыше личного инстинкта самосохранения, приведем небольшой отрывок, ярко подтверждающий вышесказанное: «Поучение воину перед боем».

Сам погибай, а товарища выручай.
Лезь вперед, хотя бы передних и били.
Не бойся гибели, как бы ни приходилось трудно; наверно побьешь.
Если тебе трудно, то неприятелю не легче…И потому никогда уныние, - но всегда дерзость и упорство.
При обороне надо бить, а не только отбиваться. Лучший способ обороны – самому напасть.
…враг тоже бывает стоек; иной раз не удается взять и с двух, и с трех раз; - тогда нужно лезть в четвертый и далее…

Опыт войны с Японией показал, что даже при проведении частных мобилизаций почти весь обученный запас оказался исчерпанным (за исключением Варшавского и Кавказского округов, где мобилизации не проводились). Встревоженный этим обстоятельством, Генеральный штаб указывал: «Если такое напряжение потребовалось для приведения в военный состав менее чем половины нашей армии, то не подлежит сомнению, что при общей мобилизации всей армии встретились бы крайне серьезные затруднения по ее укомплектованию, даже при условии поголовного призыва всего запаса без всяких льгот». В связи с этим потребовалось осуществление ряда чрезвычайных мероприятий. В первую очередь необходимо было сократить сроки действительной службы, чтобы пропустить через армию возможно большее количество людей в целях увеличения запаса. Такая мера была проведена. Указ от 7 марта 1906 г. предусматривал сокращение срока действительной службы в пехоте и пешей артиллерии до 3 лет, а в остальных родах оружия до 4 лет. Одновременно устанавливалось разделение запаса на два разряда. В первый разряд входили младшие возрасты запасных - они предназначались для пополнения полевых частей, второй разряд составляли запасные пожилых возрастов - они предназначались для пополнения резервных и тыловых частей.

Введение новых сроков службы позволило быстро восстановить численный состав войск до прежнего уровня - в 1908 г. в армии состояло 42 906 генералов и офицеров и 1 311 654 рядовых.

В завершение данного вопроса добавим, что высшее армейское руководство в годы войны в целом положительно отзывалось об уровне подготовки солдат и офицеров, в частности командующий Юго-Западным фронтом А. А. Брусилов писал о вступлении России в войну с удовлетворительно обученной армией. Также генерал позитивно отзывался о деятельности офицеров Генштаба, которые «в эту войну работали хорошо, умело и старательно выполняли свой долг».

2.2.Боевые качества русских солдат и офицеров

Закончилась основная подготовка материальных ресурсов к войне, заводы работали над производством вооружений, люди предвкушали события мировой важности, дипломаты вели горячую борьбу, в которой разве что не было оружия. Но началась уже сама война, и вовлеченными в нее стали уже миллионы людей и миллиарды средств. Российская империя, несмотря на незавершившиеся военные программы, выставила огромные силы; мобилизация прошла успешно и в довольно короткие сроки, причем поднята была вся армия сразу, а частные мобилизации проводились только для видимости. По сути, поднимались военные округа, а не корпуса. Сосредоточение мобилизованных войск было закончено в установленные сроки.

Русские генералы понимали необходимость установления жесткой дисциплины в войсках, поэтому соответствующие приказы были отданы уже с первых дней войны. При вступлении в Галицию главнокомандующий Юго-Западным фронтом генерал Иванов в приказе №40 от 10 августа 1914 года предписал соблюдать особую осторожность при реквизициях, уважать местные святыни, усвоить некоторые местные русские обычаи, гуманно относиться к перешедшим на нашу сторону.Однако все же было замечено немало случаев грабежа, мародерства и насилия, что зафиксировано в телеграммах генералов Брусилова и Рузского. В Восточной Пруссии ситуация была не менее сложной. Ни Самсонову, ни Ренненкампфу так и не удалось справиться с проблемой мародерства, хотя употреблялись очень жесткие меры для замеченных в этом грязном деле, вплоть до повешения. А. И. Деникин объяснял сложившуюся ситуацию недостаточной идеологической подготовкой русских солдат. По его мнению, военная идеологическая формула «за веру, царя и отечество» прочно укрепилась лишь в среде офицерства, а в солдатскую толщу и народную массу эти понятия достаточно глубоко не проникли.

Первая мировая война ввела в духовную жизнь русских солдат два элемента: с одной стороны моральное огрубение и ожесточение, с другой – несколько углубленное чувство веры. И как ни странно, религиозный подъем прошел фактически без участия духовенства. В общероссийском масштабе православное духовенство также осталось вне разбушевавшихся событий. Русское кадровое офицерство в большинстве своем разделяло монархические убеждения. Чистка командного состава шла слишком медленно, стратегия за всю кампанию не отличалась особенной смелостью (операции Северо-Западного фронта в Восточной Пруссии, форсирование Карпат…) Но наиболее угнетающее влияние на психику войск имело великое галицийское отступление, и кроме того за всю войну Северный и Западный фронты не одержали ни одной победы, что естественным образом ухудшало боевой и моральный настрой солдат и офицеров. И как бы то ни было, но старая русская армия дралась безропотно почти три года, часть шла с голыми руками против убийственной высокой техники врагов, проявляя высокое мужество и самоотвержение… К середине января 1917 г. эта армия удерживала на своем фронте 187 вражеских дивизий, т.е. 49% всех сил противника.

Особенно трогательным является письмо некоего прапорщика к своей матери, погибшего в 1916 году. «Твой сын хотел быть гражданином своей родины на деле и погиб, не прячась за чужие спины, а прикрывая собой других. На земле я сделал свое дело-дело маленькое, незаметное, но оно оставит свой след; следовательно, я недаром жил…» Чувствуется сильное желание сделать что-либо важное для родины, и этот человек явно не жалел себя. Генерал Иванов отмечал, что наших офицеров нельзя упрекнуть в готовности умереть, но подготовка их, в общем слаба, и в большинстве они недостаточно развиты. Не будем предавать критике суждение старого генерала, но обратимся к воспоминаниям противников России.

Макс Гофман, германский офицер. Обучался русскому языку и предпринял полугодичное путешествие по Российской империи, после которого работал в русском отделении германского Генштаба, а во время русско-японской войны был наблюдателем в японской армии. Таким образом, этот генерал знал не понаслышке о российских проблемах. Сравнивая нашу армию в период 1904-1905 гг. и во время Первой мировой войны, Гофман указал, что «если бы русские так же нерешительно действовали, как в маньчжурскую кампанию», то дела на Восточном фронте складывались бы для Германии весьма недурно. Но русские действовали более решительно и обдуманно, много офицеров уже прошло боевое крещение в русско-японскую войну. Внимание Гофмана было уделено также характеру войны, по мнению которого она ведется «со звериной яростью». Немецкий генерал утверждал, что русское командование бросает на них огромные силы, не считаясь со своими большими потерями.В целом можно сказать, что русская армия проявила себя с лучшей стороны, солдаты и офицеры сражались геройски, причем офицеры и солдаты, по мнению Брусилова, вполне соответствовали нужному уровню подготовки, но представление о войне у них было не таким, как представлял командующий. Алексей Алексеевич был вполне уверен в положительной готовности наших солдат, однако он отрицал боевой дух армии, так как считал, что «войска достаточно дисциплинированны и обучены», но отсутствовало их понятие, что эта война из себя представляла. Как бы то ни было, но свои боевые качества русская армия проявила с самой, что ни на есть наилучшей стороны. Тот же Брусилов писал, что наша артиллерия, уступая австро-венгерской в количественном отношении и калибром орудий, значительно превосходит ее в качестве стрельбы.

Самоотверженность русских солдат и офицеров безусловно неоспорима, но далее особое внимание хочется обратить на личность главнокомандующего русской армией великого князя Николая Николаевича. Личность довольно спорная не только в историографии, но и среди современников. Но поскольку обращено внимание исключительно на его деятельность как военного, то вполне целесообразным представляется изучить оценки офицеров того времени касательно деятельности главнокомандующего. Штабс-капитан М. К. Лемке, служивший в царской ставке, особо отмечал телеграммы, где великий князь даже войсковую часть мог собственноручно поблагодарить за тот или иной военный успех, причем он делал это с воодушевлением и теплотой, так необходимыми для солдат. Николай Николаевич был человеком «неуемной энергии», и удаление его от должности верховного командующего связано в какой-то мере с несогласием великого князя с либеральными преобразованиями (чем обеспечил определенную неприязнь Государственной Думы). Также ущемлялось самолюбие самого императора, которому приходилось считаться с дядиными методами ведения войны. Наконец, главнокомандующий был убежденным панславистом и находил политику С. Д. Сазонова слабой, чем успешно нажил себе врагов не только среди наших союзников, но и внутри Министерства иностранных дел.

А если учесть, что во время войны роль армии становится неизмеримо выше, то великого князя в то время некоторые считали фактическим повелителем России, который обладал огромным авторитетом в армии и перед которым, как полагал Берлин, «стушевывалась личность его племянника», царствующего императора. Русское офицерство видело в Николае Николаевиче человека, полностью преданного военному делу, который и теоретически и практически знал военное дело. Генерал Брусилов считал его «отличным главнокомандующим».Можно не соглашаться с мнением наших офицеров относительно отставки великого князя, но в данном случае подтверждением этой неблагоприятной тенденции явственно выступают позитивные оценки произошедшего у наших противников, в частности Макс Гофман в своих дневниках положительно отзывается о принятии на себя нашим императором верховного главнокомандования. Проще говоря, что врагу хорошо, то нам плохо.

Заключение

Таким образом, нами был рассмотрен ряд вопросов, связанных с подготовкой Российской империи к Первой мировой войне. Накануне военных действий шла кропотливая работа, но если говорить объективно, накопленный потенциал был велик, но все же не предусматривал ведение длительной войны, а скорее соответствовал первоначальным расходам на военные нужды. Вопрос с производством и доставкой вооружений и боеприпасов был решен лишь к концу 1915 г. В данной работе нам хотелось проследить взаимосвязь материального фактора с человеческим. И хотя роль первого значительна, но без людей эта значительность, равным счетом, ничего в себе не несет. Уже в 1915 г. произошел глубокий кризис в сфере вооружений, зато солдаты держались до самого конца Российской империи.

Список использованных источников и литературы

Источники

Брусилов А. А. Мои воспоминания/ А. А. Брусилов. – М.: Воениздат, 1963. – 288 с.
Гофман М. Записки и дневники 1914-1918 гг./ М. Гофман. – Ленинград: Красная Газета, 1929. – 264 с.
Деникин А. И. Очерки русской смуты: в 5 т./ А. И. Деникин. – М.: Воениздат, 1989. – Т. 1: Крушение власти и армии. – 79 с.
Деникин А. И. Путь русского офицера/ А. И. Деникин. – М.: Современник, 1991. – 300 с.
Дисциплинарный устав. Пг.: [Б.и.], 1915. – 86 с.
Лемке М. К. 250 дней в царской ставке/ М. К. Лемке. – Минск: Харвест, 2003. – 672 с.
Наставление для действий пехоты в бою. СПб.: [Б. и.], 1914. – 5 с.
Сазонов С. Д. Воспоминания/ С. Д. Сазонов. – Минск: Харвест, 2002. – 368 с.

Литература

Бескровный Л. Г. Армия и флот России в начале XX века: очерки военно-экономического потенциала/ Л. Г. Бескровный. – М.: Наука, 1986. – 239 с.
Строков А. А. Вооруженные силы и военное искусство в Первой мировой войне/ А. А. Строков. – М.: Воениздат, 1974. – 611 с.
Шацилло К. Ф. Корни кризиса вооружений русской армии в начале Первой мировой войны/ К. Ф. Шацилло// Первая мировая война: пролог XX века. – М.: [Б. и.], 1998. – С. 554-569
Шацилло К. Ф. Подготовка царизмом вооруженных сил к Первой мировой войне/ К. Ф. Шацилло// Военно-исторический журнал. – 1974. - №9. – С. 91-96

Справочные издания

Военная энциклопедия: Т.1/ Под ред. В. Ф. Новицкого. – СПб.: Товарищество И. Д. Сытина, 1911. – 320 с.
Военная энциклопедия: Т.7/ Под ред. В. Ф. Новицкого. – СПб.: Товарищество И. Д. Сытина, 1910. – 320 с.

Электронный ресурс

Страницы истории армии России. Из солдатских книжек разных изданий. [Электронный ресурс]: база данных содержит ряд документальных сведений о структуре, вооружении и традициях царской армии. – Электронные данные. – М.,. – Режим доступа: http://amnesia.pavelbers.com/Armija Rossii7.htm. Дата обращения: 02.11.2012.

См.: Сазонов С. Д. Воспоминания. – Минск, 2002. С. 12-14.

Там же. С. 31-32.

Там же. С. 94.

См.: Там же. С. 176.

Там же. С. 217.

Там же. С. 253.

Там же. С. 257.

См.: Строков А. А. Вооруженные силы и военное искусство в Первой мировой войне. – М., 1974. – С. 87-90.

См.: Там же. С. 101-102.

Там же. С. 85-86.

Там же. С. 178.

Там же. С. 77.

Там же. С. 82-83.

Там же. С. 201.

Там же. С. 72.

Там же. С. 89-90.

См.: Бескровный Л. Г. Армия и флот России в начале XX века: очерки военно-экономического потенциала. – М., 1986. С. 27-31.

Там же. С. 34-36.

Там же. С. 38.

Строков А. А. Вооруженные силы и военное искусство в Первой мировой войне. – М., 1974. С. 23.

См.: Бескровный Л. Г. Армия и флот России в начале XX века: очерки военно-экономического потенциала. – М., 1986. С. 40-41.

Там же. С. 43.

См.: Там же. С. 43-44.

Там же. С. 46.

См.: Там же. С. 47.

Там же. С. 47-48.

Наставление для действий пехоты в бою. – СПб, 1914. С.2.

См.: Бескровный Л. Г. Армия и флот России в начале XX века: очерки военно-экономического потенциала. – М., 1986. С. 12.

В советское время было принято мнение, что Русская императорская армия вступила в Первую мировую совершенно неподготовленной, была «отсталой» и это вылилось в большие потери, нехватку вооружений и боеприпасов. Но это не полностью верное суждение, хотя недостатков у царской армии хватало, как и в других армиях.

Русско-японская война было проиграна не по военным, а по политическим причинам. После неё была проведена колоссальная работа по восстановлению флота, реорганизации сил, устранению недостатков. В итоге к Первой мировой войне по своей подготовке, уровню технической оснащенности русская армия уступала только германской. Но надо учитывать тот факт, что Германская империя целенаправленно готовилась к военному решению вопроса о переделе сфер влияния, колоний, господства в Европе и мире. Русская императорская армия была самой многочисленной в мире. Россия после мобилизации выставила 5,3 млн человек.

Тех, кто не служил, но был по здоровью годен к строевой службе, т.к. брали в армию не всех призывников (их был переизбыток, брали чуть более половины призывников), записывали в ополчение. Записанные в ополчение делились на два разряда. Первый разряд - в случае войны они должны были пополнять действующую армию. Второй разряд - туда зачисляли тех, кто был отстранён от строевой службы по состоянию здоровья, из него в войну планировали формировать батальоны («дружины») ополчения. Кроме того, в армию можно было попасть и по желанию, добровольцем.

Надо отметить, что многие народы империи были освобождены от военной повинности: мусульмане Кавказа и Средней Азии (они платили специальный налог), финны, малые народы Севера. Правда, существовали малочисленные «инородческие войска». Это были иррегулярные конные соединения, в состав которых на добровольной основе могли записаться представители исламских народов Кавказа.

Службу несли казаки.

Они были специальным военным сословием, было 10 основных казачьих войск: Донское, Кубанское, Терское, Оренбургское, Уральское, Сибирское, Семиреченское, Забайкальское, Амурское, Уссурийское, а также Иркутские и Красноярские казаки. Казачьи войска выставляли «служилых» и «ополченцев». «Служилые» делились на 3 разряда: подготовительный (20 — 21 год); строевой (21 — 33 года), строевые казаки несли непосредственную службу; запасной (33 — 38 лет), их разворачивали в случае войны для восполнения потерь. Основными боевыми единицами казаков были полки, сотни и дивизионы (артиллерия). В годы Первой мировой войны казачество выставило 160 полков и 176 отдельных сотен, вместе с казачьей пехотой и артиллерий более 200 тыс. человек.

Основной организационной единицей русской армии был корпус, он состоял из 3 пехотных дивизий и 1 кавалерийская дивизия. Каждую пехотную дивизию во время войны усиливали конным казачьим полком. В кавдивизии было 4 тыс. сабель и 4 полка (драгунский, гусарский, уланский, казачий) по 6 эскадронов, а также пулемётная команда и артдивизион из 12 орудий.

На вооружении пехоты

стояла с 1891 года магазинная 7,62-мм (3-линейная) винтовка (винтовка Мосина, трёхлинейка). Эту винтовку производили с 1892 года на Тульском, Ижевском и Сестрорецком оружейных заводах, из-за недостатка производственных мощностей заказывали и за границей - во Франции, США. В 1910 году принята на вооружение видоизмененная винтовка. После принятия в 1908 году «лёгкой» («наступательной») остроносой пули, последовала модернизация винтовки, так введена новая изогнутая прицельная планка системы Коновалова, компенсировавшая изменение траектории пули. К моменту вступления империи в Первую мировую войну винтовки Мосина производились в драгунской, пехотной и казачьей разновидностях. Кроме того, в мае 1895 года указом императора был принят на вооружение русской армии револьвер Нагана под 7,62-мм патрон. К 20 июля 1914 года в русских войсках по табелю было 424 434 единицы револьвера Нагана всех модификаций (по штату полагалось 436 210), т. е. армия была обеспечена револьверами почти полностью.

Также на вооружение армии был 7,62 мм пулемёт «Максим». Первоначально его закупал флот, так в 1897—1904 годы было куплено около 300 пулемётов. Пулемёты отнесли к артиллерии, их ставили на тяжёлый лафет с большими колёсами и большим бронещитом (масса всей конструкции получилась до 250 кг). Собирались использовать для обороны крепостей и заранее оборудованных, защищённых позиций. В 1904 году их производство начали на Тульском оружейном заводе. Русско-японская война показала их высокую эффективность на поле боя, пулемёты в войсках стали снимать с тяжёлых лафетов, с целью повышения манёвренности ставили на более лёгкие и удобные в перевозке станки. Надо заметить, что пулемётные расчёты часто выбрасывали и тяжёлые бронещиты, установив на практике, что в обороне маскировка позиции важнее щита, а при наступлении на первое место выходит подвижность. В итоге всех модернизаций вес удалось снизить до 60 кг.

Это оружие было не хуже иностранных аналогов, по насыщению пулемётами, русская армия не уступала французской и германской армиям. Русский пехотный полк 4-х батальонного (16 ротного) состава имел на вооружении по штату от 6 мая 1910 года пулемётную команду с 8-ю станковыми пулемётами Максима. У немцев и французов было шесть пулемётов на полк 12 ротного состава. Россия встретила войну с хорошей артиллерией малых и средних калибров, так 76-мм дивизионная пушка обр. 1902 года (основа полевой артиллерии Российской империи) превосходила по своим боевым качествам 75-мм скорострельную французскую и 77-мм немецкую пушки и получила высокую оценку русских артиллеристов. В русской пехотной дивизии было 48 орудий, у немцев 72, у французов 36. Но Россия отставала в тяжёлой полевой артиллерии от немцев (как и французы, англичане, австрийцы). В России не оценили и важность миномётов, хотя был опыт их использования в русско-японскую войну.

В начале 20 столетия шло активное развитие военной техники.

В 1902 году в русских вооружённых силах появляются автомобильные войска. К Первой мировой войне в армии было более 3 тыс. автомобилей (для примера, в немцев было всего 83). Немцы недооценили роль автотранспорта, они считали, что он необходим только для передовых, разведывательных отрядов. В 1911 году учреждён Императорский военно-воздушный флот. Россия к началу войны имела больше всех аэропланов - 263, у Германии - 232, Франции - 156, Англии - 90, Австро-Венгрии - 65. Россия была мировым лидером в области строительства и применения гидросамолетов (самолёты Дмитрия Павловича Григоровича). В 1913 году авиационным отделом Русско-Балтийского вагонного завода в Петербурге под руководством И. И. Сикорского был построен четырёхмоторный самолёт «Илья Муромец» , первый в мире пассажирский самолёт. После начала войны из 4-х «Илья Муромцев» создали первое в мире соединение бомбардировщиков.

Начиная с 1914 года, в русскую армию активно внедряли бронетехнику, а с 1915 году стали проходить испытания первые образцы танков. Первые полевые радиостанции, созданные Поповым и Троицким, появились в вооруженных силах ещё в 1900 году. Использовались в русско-японскую войну, к 1914 году во всех корпусах были созданы «искровые роты», применялась телефонная и телеграфная связь.

Развивалась военная наука ,

были изданы труды ряда военных теоретиков: Н. П. Михневич — «Стратегия», А. Г. Елчанинов — «Ведение современного боя», В. А. Черемисов - «Основы современного военного искусства», А. А. Незнамов - «Современная война». В 1912 году издан «Устав полевой службы», «Наставление для действий полевой артиллерии в бою», в 1914 году «Наставление для действий пехоты в бою», «Наставление по ведению стрельбы из винтовки, карабина и револьвера». Главным видом боевых действий считали наступление, но большое внимание уделялось и обороне. В атаке пехоты применялись интервалы до 5 шагов (более редкие боевые порядки, чем в других европейских армиях). Разрешало переползание, движение перебежками, выдвижение отделениями и отдельными солдатами от позиции к позиции под прикрытием огня товарищей. От солдат требовали окапываться, не только в обороне, но и при наступательных действиях. Изучался встречный бой, действия в ночных условиях, хороший уровень подготовки показывали русские артиллеристы. Кавалеристов учили действовать не только в конном, но и в пешем строю. На высоком уровне была подготовка офицеров, унтер-офицеров. Высочайший уровень знаний давала Академия Генштаба.

Конечно, были и недостатки,

так не был решён вопрос с автоматическим оружием для пехоты, хотя перспективные разработки существовали (над ними работали Фёдоров. Токарев и др.). Не внедрили миномёты. Очень плохой была подготовка резерва, только у казаков проводились сборы и учения. Те, кто отсеивался и не попадал на строевую службу, вообще не имели никакой подготовки. Плохо дело обстояло с офицерским резервом. Это были люди, которые получили высшее образование, они с дипломом получали чин прапорщика, но о действительной службе не имели понятия. В резерв также входили офицеры, вышедшие в отставку по здоровью, по возрасту, за проступки.

Не отличался высокими способностями военный министр Владимир Александрович Сухомлинов (1909-1915). Это был толковый администратор, но чрезмерным рвением не отличался, старался минимизировать усилия - вместо развития отечественной промышленности, нашёл более простой путь. Выбрал, заказал, получил «благодарность» от изготовителя, принял изделие.

В начале XX столетия территория Российской империи делилась на 12 военных округов плюс область Войска Донского. Во главе каждого стоял командующий войсками. Военнообязанными были мужчины в возрасте от 21 до 43 лет. В 1906 году срок службы был сокращён до 3 лет, это позволяло иметь 1,5-миллионную армию в мирное время, к тому же на две трети состоявшую из солдат второго и третьего года службы и значительного количества резервистов. После трёх лет на действительной службе в сухопутных войсках человек 7 лет состоял в резерве 1-го разряда, 8 лет – 2-го разряда. Тех, кто не служил, но был по здоровью годен к строевой службе, т.к. брали в армию не всех призывников (их был переизбыток, брали чуть более половины призывников), записывали в ополчение. Записанные в ополчение делились на два разряда. Первый разряд – в случае войны они должны были пополнять действующую армию. Второй разряд - туда зачисляли тех, кто был отстранён от строевой службы по состоянию здоровья, из него в войну планировали формировать батальоны («дружины») ополчения. Кроме того, в армию можно было попасть и по желанию, добровольцем.

Надо отметить, что многие народы империи были освобождены от военной повинности: мусульмане Кавказа и Средней Азии (они платили специальный налог), финны, малые народы Севера. Правда, существовали малочисленные «инородческие войска». Это были иррегулярные конные соединения, в состав которых на добровольной основе могли записаться представители исламских народов Кавказа.

Службу несли казаки. Они были специальным военным сословием, было 10 основных казачьих войск: Донское, Кубанское, Терское, Оренбургское, Уральское, Сибирское, Семиреченское, Забайкальское, Амурское, Уссурийское, а также Иркутские и Красноярские казаки. Казачьи войска выставляли «служилых» и «ополченцев». «Служилые» делились на 3 разряда: подготовительный (20 - 21 год); строевой (21 - 33 года), строевые казаки несли непосредственную службу; запасной (33 - 38 лет), их разворачивали в случае войны для восполнения потерь. Основными боевыми единицами казаков были полки, сотни и дивизионы (артиллерия). В годы Первой мировой войны казачество выставило 160 полков и 176 отдельных сотен, вместе с казачьей пехотой и артиллерий более 200 тыс. человек.

Казак лейб-гвардии Казачьего полка.

Основной организационной единицей русской армии был корпус, он состоял из 3 пехотных дивизий и 1 кавдивизии. Каждую пехотную дивизию во время войны усиливали конным казачьим полком. В кавдивизии было 4 тыс. сабель и 4 полка (драгунский, гусарский, уланский, казачий) по 6 эскадронов, а также пулемётная команда и артдивизион из 12 орудий.

На вооружении пехоты стояла с 1891 года магазинная 7,62-мм винтовка (винтовка Мосина, трёхлинейка). Эту винтовку производили с 1892 года на Тульском, Ижевском и Сестрорецком оружейных заводах, из-за недостатка производственных мощностей заказывали и за границей – во Франции, США. В 1910 году принята на вооружение видоизмененная винтовка. После принятия в 1908 году «лёгкой» («наступательной») остроносой пули последовала модернизация винтовки, так, введена новая изогнутая прицельная планка системы Коновалова, компенсировавшая изменение траектории пули. К моменту вступления империи в Первую мировую войну винтовки Мосина производились в драгунской, пехотной и казачьей разновидностях. Кроме того, в мае 1895 года указом императора был принят на вооружение русской армии револьвер Нагана под 7,62-мм патрон. К 20 июля 1914 года в русских войсках по табелю было 424 434 единицы револьвера Нагана всех модификаций (по штату полагалось 436 210), т. е. армия была обеспечена револьверами почти полностью.

Также на вооружение армии был 7,62-мм пулемёт «Максим». Первоначально его закупал флот, так, в 1897-1904 годы было куплено около 300 пулемётов. Пулемёты отнесли к артиллерии, их ставили на тяжёлый лафет с большими колёсами и большим бронещитом (масса всей конструкции получилась до 250 кг). Их собирались использовать для обороны крепостей и заранее оборудованных, защищённых позиций. В 1904 году их производство начали на Тульском оружейном заводе. Русско-японская война показала их высокую эффективность на поле боя, пулемёты в войсках стали снимать с тяжёлых лафетов, с целью повышения манёвренности ставили на более лёгкие и удобные в перевозке станки. Надо заметить, что пулемётные расчёты часто выбрасывали и тяжёлые бронещиты, установив на практике, что в обороне маскировка позиции важнее щита, а при наступлении на первое место выходит подвижность. В итоге всех модернизаций вес удалось снизить до 60 кг.

Пулемёт Максима на крепостном («артиллерийском») лафете. 1915.

Это было не хуже иностранных аналогов, по насыщению пулемётами русская армия не уступала французской и германской армиям. Русский пехотный полк 4-батальонного (16-ротного) состава имел на вооружении по штату от 6 мая 1910 года пулемётную команду с 8-ю станковыми пулемётами Максима. У немцев и французов было шесть пулемётов на полк 12-ротного состава. Россия встретила войну с хорошей артиллерией малых и средних калибров, так, 76-мм дивизионная пушка обр. 1902 года (основа полевой артиллерии Российской империи) превосходила по своим боевым качествам 75-мм скорострельную французскую и 77-мм немецкую пушки и получила высокую оценку русских артиллеристов. В русской пехотной дивизии было 48 орудий, у немцев - 72, у французов - 36. Но Россия отставала в тяжёлой полевой артиллерии от немцев (как и французы, англичане, австрийцы). В России не оценили и важность миномётов, хотя был опыт их использования в русско-японскую войну.

В начале 20 столетия шло активное развитие военной техники. В 1902 году в русских вооружённых силах появляются автомобильные войска. К Первой мировой войне в армии было более 3 тыс. автомобилей (для примера, у немцев было всего 83). Немцы недооценили роль автотранспорта, они считали, что он необходим только для передовых, разведывательных отрядов. В 1911 году учреждён Императорский военно-воздушный флот. Россия к началу войны имела больше всех аэропланов – 263, у Германии – 232, у Франции – 156, у Англии – 90, у Австро-Венгрии – 65. Россия была мировым лидером в области строительства и применения гидросамолетов (самолёты Дмитрия Павловича Григоровича). В 1913 году авиационным отделом Русско-Балтийского вагонного завода в Петербурге под руководством И.И. Сикорского был построен четырёхмоторный самолёт «Илья Муромец» - первый в мире пассажирский самолёт. После начала войны из 4-х самолетов «Илья Муромец» создали первое в мире соединение бомбардировщиков.

Начиная с 1914 года в русскую армию активно внедряли бронетехнику, а с 1915 году стали проходить испытания первые образцы танков. Первые полевые радиостанции, созданные Поповым и Троицким, появились в вооруженных силах ещё в 1900 году. Использовались в русско-японскую войну, к 1914 году во всех корпусах были созданы «искровые роты», применялась телефонная и телеграфная связь.

Развивалась военная наука, были изданы труды ряда военных теоретиков: Н.П. Михневич - «Стратегия», А.Г. Елчанинов - «Ведение современного боя», В.А. Черемисов – «Основы современного военного искусства», А.А. Незнамов – «Современная война». В 1912 году издан «Устав полевой службы», «Наставление для действий полевой артиллерии в бою», в 1914 году - «Наставление для действий пехоты в бою», «Наставление по ведению стрельбы из винтовки, карабина и револьвера». Главным видом боевых действий считали наступление, но большое внимание уделялось и обороне. В атаке пехоты применялись интервалы до 5 шагов (более редкие боевые порядки, чем в других европейских армиях). Разрешено переползание, движение перебежками, выдвижение отделениями и отдельными солдатами от позиции к позиции под прикрытием огня товарищей. От солдат требовали окапываться не только в обороне, но и при наступательных действиях. Изучался встречный бой, действия в ночных условиях, хороший уровень подготовки показывали русские артиллеристы. Кавалеристов учили действовать не только в конном, но и в пешем строю. На высоком уровне была подготовка офицеров, унтер-офицеров. Высочайший уровень знаний давала Академия Генштаба.

Конечно, были и недостатки, так, не был решён вопрос с автоматическим оружием для пехоты, хотя перспективные разработки существовали (над ними работали Фёдоров. Токарев и др.). Не внедрили миномёты. Очень плохой была подготовка резерва, только у казаков проводились сборы и учения. Те, кто отсеивался и не попадал на строевую службу, вообще не имели никакой подготовки. Плохо дело обстояло с офицерским резервом. Это были люди, которые получили высшее образование, они с дипломом получали чин прапорщика, но о действительной службе не имели понятия. В резерв также входили офицеры, вышедшие в отставку по здоровью, по возрасту, за проступки.

В России недооценили возможности тяжёлой артиллерии, поддались влиянию французских теорий и немецкой дезинформации (немцы в довоенный период активно ругали крупнокалиберные пушки). Спохватились поздно, перед войной приняли новую программу, по которой планировали серьёзно усилить артиллерию: на корпус должно было приходиться 156 орудий, из них тяжёлых - 24. Уязвимым местом России была ориентация на иностранных производителей. Не отличался высокими способностями военный министр Владимир Александрович Сухомлинов (1909-1915). Это был толковый администратор, но чрезмерным рвением не отличался, старался минимизировать усилия – вместо развития отечественной промышленности нашёл более простой путь. Выбрал, заказал, получил «благодарность» от изготовителя, принял изделие.

Российский стратегический план накануне Первой мировой войны

Немецкий план Шлиффена был в общих чертах известен в России. Немцы подбросили русской разведке фальшивку, но в Генштабе определили, что это фальшивка, и «от противного» воссоздали истинные замыслы противника.

Русский план войны предусматривал два сценария войны. План «А» - первый удар немцы наносят по Франции, и план «Г», если против Российской империи будет воевать не только Австро-Венгрия, но и немцы нанесут первый и главный удар против нас. По этому сценарию большинство русских сил должны были выступить против Германии.

По первому сценарию, который и был осуществлён, 52% всех сил (4 армии) сосредотачивали против Австро-Венгрии. Встречными ударами из Польши и Украины они должны были уничтожить группировку врага в Галиции (в районе Львов-Перемышль) и затем подготовить наступление в направлении Вены и Будапешта. Успехи против Австро-Венгрии должны были удержать Царство Польское от возможного восстания. Против Германской империи должно было действовать 33% всех сил (2 армии). Они были должны нанести сходящиеся удары из Литвы (с востока) и из Польши (с юга), разбить немцев в Восточной Пруссии и создать угрозу центральным областям Германии. Действия против Германии должны были оттянуть часть сил немецкой армии, которые действовали против Франции. Ещё 15% сил были выделены в две отдельные армии. 6-я армия должна была защищать Балтийское побережье и Петербург, а 7-я армия – границу с Румынией и побережье Чёрного моря.

После мобилизации против Германии должно было быть выставлено: 9 корпусов (2 армии), в них было 19 пехотных дивизий, 11 второочередных пехотных дивизий, 9 с половиной кавдивизий. Против Австро-Венгрии: 17 корпусов, в них было 33,5 пехотной дивизии, 13 второочередных пехотных дивизий, 18 с половиной кавдивизий. В две отдельные армии входило 2 корпуса с 5-тью пехотными дивизиями, 7-ю второочередными пехотными дивизиями, 3-мя кавалерийскими дивизиями. Ещё 9 армейских корпусов оставались в резерве Ставки, в Сибири и Туркестане.

Надо отметить, что Россия была первой страной, которая создавала такие оперативные объединения, как фронт, – Северо-Западный и Юго-Западный фронты. В других странах все армии замыкались на единственный орган управления – Ставку.

Учитывая тот факт, что мобилизационные сроки русской армии запаздывали по сравнению с германскими и австро-венгерскими, в России решили удалить рубеж развёртывания армий от германской и австро-венгерской границ. Чтобы германские и австро-венгерские армии не смогли провести согласованное наступление на Белосток или Брест-Литовск и вообще вдоль восточного берега Вислы с целью отрезать русские армии от центра империи. Против германских сил русские войска сосредотачивали на рубеже Шавли, Ковно, реки Неман, Бобр, Нарев и Западный Буг. Эта линия была удалена от Германии почти на пять переходов и являлась сильным оборонительным рубежом по своим природным свойствам. Против Австро-Венгерской империи войска должны были быть сосредоточены на рубеже Ивангород, Люблин, Холм, Дубно, Проскуров. Австро-Венгерскую армию считали не такой сильной и опасной.

Связующим фактором было то обстоятельство, что Россия принимала на себя обязательство одновременно с Францией выступить против Германии. Французы обязались к 10-му дню мобилизации выставить 1,3 млн человек и сразу начать военные операции. Российская сторона дала обязательство выставить к этому сроку 800 тыс. человек (надо учитывать тот факт, что русская армия была разбросана по огромной территории страны, как и мобилизационные резервы) и на 15-й день мобилизации начать наступление против Германии. В 1912 году было принято соглашение, что если немцы сосредоточатся в Восточной Пруссии, тогда русские войска будут наступать от Нарева на Алленштейн. А в том случае, если германские силы развернутся в районе Торн, Познань, русские ударят прямо на Берлин.

Верховным главнокомандующим должен был стать император, а фактическое руководство осуществлять начальник штаба, им стал глава Академии Генштаба Николай Николаевич Янушкевич. Должность генерала-квартирмейстера, который отвечал за всю оперативную работу, получил Юрий Никифорович Данилов. Верховным главнокомандующим в итоге был назначен великий князь Николай Николаевич. Ставка была создана в Барановичах.

Основные слабые места плана:

Необходимость начать наступление до завершения мобилизации и сосредоточения сил. На 15-й день мобилизации Россия могла сосредоточить только около трети своих сил, это приводило к тому, что Русской императорской армии приходилось вести наступление в состоянии частичной готовности.

Необходимость вести наступательные действия против двух сильных противников, нельзя было сосредоточить основные силы против одного из них.

После окончания неудачной для России войны с Японией был предпринят комплекс мероприятий, которые проводились с 1905-1912 гг. и затрагивали различные аспекты вооруженных сил России. В частности, с введением территориальной системы комплектования, была усилена централизация военного управления; сокращены сроки службы в армии и на флоте, произошло омоложение офицерского корпуса; приняты новые программы для военных училищ, новые уставы и образцы артиллерийских орудий; создана тяжелая полевая артиллерия, усилены инженерные войска и улучшено материальное обеспечение; воссоздание флотов в Тихом океане и на Балтике, понесших большие потери в кораблях.

В 1912 г. под руководством генерала М.А. Беляева в России была разработана «Большая программа по усилению армии». В марте — октябре 1913 г. положения программы были одобрены Николаем II , однако утверждена она была только 24 июня 1914 г., когда до начала П ервой мировой войны оставалось чуть больше месяца.

«Еще два года мира, и Россия со своими 180 млн. душ имела такую мощную армию по количеству, образованию и снабжению, что была бы в состоянии в своих интересах давать направление решению всех политических вопросов европейского материка».

В. А. Сухомлинов – военный министр России в 1909-1915 гг.

Накануне войны Россия пришла с армией мирного времени в 1 миллион 423 тыс. человек. После мобилизации она составляла около 6 миллионов человек. Всего же за годы Первой мировой войны в российскую армию было мобилизовано почти 16 миллионов человек. Все вышеназванные цифры превосходили аналогичные у любой из воюющих стран в годы войны.

Генерал Алексей Алекссевич Брусилов

В исторической и публицистической литературе можно встретить две полярные точки зрения на командный состав российской армии времен Первой мировой войны. Первая представляла офицерство и генералитет как людей, наделенных выдающимися качествами. Согласно второй точки зрения, командиры первой половины 1910-х гг. сплошь и рядом представляли собой посредственностей, а то и бездарей. Конечно, в общей своей массе российский командный состав не являлся ни тем, ни другим. Это были профессиональные военные, выпускники специализированных военных заведений, для которых военное дело стало профессией (трудно упрекнуть в непрофессионализме Л.Г. Корнилова, М.В. Алексеева, А.И. Деникина, А.В. Самсонова, А.А. Брусилова и др.). Именно они составят впоследствии костяк командного состава в годы гражданской войны как у «белых», так и у «красных».

Огромные потери среди кадрового состава российской армии уже в первый год войны привели к тому, что после мобилизации в армии произошло увеличение доли крестьянского населения, половина из которых были неграмотными. Это не мешало русскому солдату быть храбрым и стойким на полях сражений, однако при этом противостоять пришлось немецкому солдату, который на тот момент являлся продуктом одной из самых технически подготовленных наций в мире. И здесь такие категории, как выносливость, терпение, послушание, свойственные общинной психологии русского воина, оказывались уже недостаточными в начинающейся войне технологий.

Основной тактической единицей русской армии являлась пехотная дивизия, численностью в 14,5 тыс. человек, которая сводилась, как правило, в четыре пехотных полка. Основным оружием русской армии являлась трехлинейная винтовка Мосина образца 1891 г., которая отличалась простотой и надежностью, нетребовательностью в технологии изготовления. К сожалению, особенно в первые годы войны, в силу различных обстоятельств в русской армии наблюдался не то чтобы недокомплект, а порою даже и катастрофическая нехватка винтовок среди рядового состава пехотинцев. Прошедшие в 1912 г. испытания более совершенные винтовки В.Г. Федорова и Ф.В. Токарева не были приняты к серийному производству ни до, ни во время войны.

Винтовка Мосина образца 1891 года

Кроме этого, в разной степени использовались японские винтовки «Арисака», трофейные австро-венгерские винтовки «Манлихера», германские «Маузер», «Винчестер», главным образом модификации конца Х IX в., но их использование было второстепенным по отношению к винтовке «Мосина».

К июлю 1914 г. на вооружении русской армии насчитывалось 4157 пулемётов (главным образом были представлены пулеметы «Максим», «Виккерс», «Кольт-Браунинг», «Шоша» и др.), что было явно недостаточно для обеспечения нужд армии — данная проблема сохранится на протяжении всего периода войны, даже несмотря на приток трофейного оружия, и союзнических поставок из Франции и США.

Пожалуй, одним проблемных родов войск в России накануне Первой мировой войны являлась артиллерия. Корни этих проблем — в устаревших довоенных представлениях о характере войны. Превалировало увлечение теориями о всемогуществе русского штыкового удара, уверенностью, что его не способен выдерживать ни один неприятель, следовательно, участь войны решится быстрыми внезапными ударами в полевом бою. Артиллерия находилась в стадии формирования, особенно тяжелая. Помимо этого очень быстро возникла проблема недостатка снарядов. Уже в конце 1914 г. потребность определялась в 1,5 млн. снарядов в месяц. Обеспечить эту потребность силами отечественной военной промышленности не представлялось возможным. В дальнейшем отчасти проблему с недостатком снарядов попытаются компенсировать за счет возросших объемов производства и союзнических поставок вооружения, но в полной мере разрешить ее так и не удастся.

К началу ХХ в. потерял свое былое значение такой род войск, как кавалерия. В годы Первой мировой войны, хотя кавалерия и являлась единственным подвижным родом войск, численно она составляла не больше 10 % армий воюющих стран. Особенности военных действий в годы войны (активное применение артиллерии, пулемётов, авиации) приводили к большим потерям личного состава и лошадей, что делало этот род войск малоэффективным. Многочисленная русская кавалерия (36 кавалерийских дивизий, 200 тысяч человек) в итоге, по сути, вынуждена была порою превращаться в пехотинцев, ведя боевые действия из окопов. Надо отметить, что две трети численности всей русской кавалерии составляли казачья конница. Казачеству, учитывая высокий процент именно конных подразделений среди них и традиции коневодства, труднее всего было перестроиться в условиях изменившегося характера войны. Зачастую казаки психологически не были готовы «слезть с коня», воспринимая это как своего рода измену вековым устоям.

Донской казак Козьма (Кузьма) Фирсович Крючков — первый Георгиевский кавалер среди низших чинов русской армии

Первая мировая война фактически только обозначила применение автотранспорта в условиях войны. Лишь накануне войны было утверждено «Положение о военно-автомобильной повинности», которое предусматривало при объявлении мобилизации передачу армии гражданским населением всех находящихся в частном владении транспортных средств с возмещением владельцам их стоимости. После начала войны в соответствии с этим положением у населения было изъято 3,5 тыс. легковых и 475 грузовых автомобилей. В условиях военного времени стали создаваться автомашины, оборудованные пушками, в том числе зенитными. Большую помощь в действующей армии также оказывали санитарные автоотряды.

Санитарный автомобиль времен Первой мировой

Одной из проблем, перманентно существовавших на протяжении Первой мировой войны, являлась организация снабжения российской армии. Трудности с транспортным обеспечением можно объяснить огромными расстояниями, на которые приходилось осуществлять перевозки в России — они в 3-4 раза превосходили немецкие. К сожалению, были распространены в вопросах снабжения и коррупционный и меркантильный факторы. Давно уже не секрет, что война — это один из способов разбогатеть (это ярко видно на примере США, которые в результате Первой мировой войны превратились из должников в крупнейших кредиторов мирового масштаба). Не способствовали нормальной работе железнодорожного транспорта (именно он был основным транспортом для перевозок) и состояние путей и паровозов (в 1914 г. в Восточной Пруссии российская армия столкнулась с проблемой несоответствия железнодорожного полотна в России и Германии, что фактически в несколько раз уменьшило эффективность по переброске войск и снабжения на территории противника). К этому следует добавить климатические особенности России - долгая продолжительность зимнего периода и более низкий зимний температурный режим, а значит — необходимость большего использования топлива (угля, прежде всего). Все это естественно увеличивало затраты, и временные, и финансовые. Многократные попытки наладить нормальное снабжение между тылом и фронтом не увенчались успехом.

Верный присяге солдат пытается остановить дезертиров

Февральская революция 1917 г., отречение Николая II , а затем и его брата Михаила от российского престола привели к значительным изменениям в российской армии. Приказ № 1, фактически выводивший солдат из-под власти командиров, способствовал резкому падению дисциплины и боеспособности армии. Негативное воздействие на армию оказывала непрекращающаяся пропаганда со стороны различных партий, имевшая антиправительственный, антимилитаристский характер. С весны 1917 г. еще более усилилось дезертирство (к ноябрю 1917 г. насчитывалось около 1,5 млн. учтенных дезертиров), стали нередкими факты «братания на фронте» и добровольной сдачи в плен. Российская армия была близка к развалу.

к.и.н. Владимир Гижов,

Александр Гижов.

Специально для журнала «Русский горизонт»